Вирус турбулентности. Сборник рассказов (Амалфеева) - страница 6

Блондинка поморщилась: "Хоть бы чем-то лицо прикрыл. Люди вокруг. Как можно думать только о себе?" Она возмущенно нахмурила лоб, еще раз украдкой покосилась на пару: "Такой неопрятный. Как она терпит? Я бы не смогла с таким жить".  Она повернулась к своему спутнику. Тот, все так же закрыв глаза, таращил голубую медицинскую маску в потолок.

Она с удовольствием и гордостью прошлась взглядом по безупречно белому вороту рубашки и запонкам, счастливо вздохнула и просунула руку между его коленями. Он, не открывая глаз, улыбнулся. Она тоже улыбнулась в ответ, и, уткнувшись лбом во вкусно пахнущее плечо, оглянулась на пару слева.

Толстяк неожиданно закончил брызгаться, притянул кудрявую голову своей бессловесной женщины и поцеловал в висок. Она весело взглянула и, крутанувшись, навалилась на него спиной. Тот прижал ее голову плотнее к своему двойному подбородку, второй рукой подхватил под грудь и уставился в просвет под шторкой.

Свет потух, под крылом зачертились голубые и рыжие вздрагивающие линии.  Блондинка придвинулась к окну.  Полосы плыли, разворачиваясь в дороги, границы кварталов и площадей. Ленты огней поднимались все выше – самолет снижался.

Красиво.

Она нежно посмотрела на своего спутника и боднула его бумажной щекой в нос:

– Нужно было послушать тебя и сесть у иллюминатора.

– – – – -

– Слышь, глянь, дверь закрылась?

– Я не вижу.

– Трудно посмотреть?

– Да не вижу же, сказал.

– Тише, мальчики, ещё ходят.

– Ушастая.

– Тише, говорю.

 Вдалеке громыхнула тяжелая дверь, эхо трескуче прокатилось по длинной анфиладе и, споткнувшись о дверной косяк,  в нише которого замер посеревший от напряжения бюст, схлопнулось в торцевой зале.

– Уши заложило.

– Сейчас на сигнализацию ставить будут. Тише, – он замер, шевелились только губы. – Считай. Раз. Два. Три. Ещё подождать.

Все молчали. Сигнализация мерно пропищала три раза, затем  раздался длинный гудок, перешедший в редкое тихое посвистывание. До залы доходили лишь отсветы размеренного мигания лампочки в конце открытой череды коридоров и залов.

Богиня отняла руку от лица и обернулась

– Смотрите, как красиво.

Сквозь плотную густую синь панорамного окна-арки, просачивались молодые звезды.

– Темнеть стало поздно. Я особенно прекрасна на этом фоне, – Богиня подняла руки к свету и, прищурившись, наклонила голову, пытаясь положить в ладонь самую острую связку лучей.

– Да ты вообще выгодно стоишь. Сплошной фотофон. В фас – туманы, звезды, город за окном, слева – обои шелковые, а  справа зайдешь – там я стою, – он широко улыбнулся. – Слезь пожалуйста, – добавил быстро, сняв улыбку, через плечо, сидевшей на его руках нимфе. – Слышь, брат, опусти пониже, – кивнул, выглянув из-за её спины, юноше-близнецу справа от себя. – Давай, опускай ниже.