– Да ладно тебе, – богиня коленкой ткнула сидящего у её ног старшего, – больные точки всех мраморных. Угадала же? Особенно та, с распухшим носом.
– Каким носом?
– Да не притворяйся. Рыдала тут, в черных очках. Очки темные, а нос краснющий, и всё течет. Фу.
– Чего тебе "фу"?
– Держать себя в руках надо. Распущенные такие. Надушенные, разодетые и распущенные.
– Тебе-то откуда знать, как себя обуздывать. Тебе всё нипочем. Ты ж каменная.
– Ты тоже не теплокровный, однако прыти не занимать, – быстро посмотрев на амура, Богиня ткнула пальцем в терявшуюся в сумерках противоположную стену:
– На него посмотрела – рыдала, на этого, – махнула рукой под потолок галереи, – рыдала, по ней проплыла, – неопределенным жестом повернула кисть в сторону замеревшей нимфы, – глаза опустила. Меня с удовольствием разглядывала – бусы теребила, губу прикусила, а по тебе пробежалась – раскраснелась. Как пыль стирая по всем взглядом провела, а на тебе замерла – посмотрела.
– ТЫ откуда видела, – стих амур.
– Профессиональное. Генетика. Они ж испокон веков к нам плакаться ходят. Крики, лесть, слёзы – я в этом разбираюсь.
– Не рыдала она на меня, – глухо отозвалась шуршанием дальняя стена. Уставилась, как на птицу дохлую.
– Крыльями не маши – у меня аллергия на перо, пыли натрясёшь.
– Я не виноват, тут места мало, как в кладовке, не взмахнуть.
– И твой гений с размером промазал.
– И жарко мне в кудрях.
– Да. И ей душно стало, жарко. В грудь копьём. У тебя копьё там? Кого вергнешь?
– Не знаю, сам не вижу. Ноги в чем-то вязнут. Чернота
– Во-от. Душно, темно и страшно. И аллергично, – Богиня чихнула.
– Будьте здоровы.
– Хотя ты ничего, вежливый. Сам не выбирал. Всё за тебя решили. Навели мрака. Темно и страшно.
– Даже не рассмотрела толком. Фотографировала с отвращением, – шелестела тьма.
– Это как?
– Близко не подошла. Жёлтого вот не боятся. Руки к нему тянут.
– Тянут потому, что висит высоко: не прогнешься – не запечатлеешь. Ближе бы увидели – не стали подходить. Холодный он, прагматичный. Желтый, ты спуститься не хочешь?
В соседнем зале на краю одной из картин верхнего ряда, болтая ногами, сидел сосредоточенно глядя на свои маячившие ступни, крепкий ангел с вдохновляюще благородным изгибом крыльев.
– Не спустится, думает. Ему завтра опять вверх по облакам идти. Силы бережет.
– Чем он лучше меня? У него вон тоже перья, – затхло пробубнил со стены сумрак.
– Он одет, и в нем сила. Ты на обнаженке всю энергию теряешь.
– Это да. Добавить мне в мышцы мощи, я б о сражениях думал. Духовных, разумеется.
– Хоть малОго позовите. Скучно, – капризно повела то ли плечами, то ли бедрами Богиня.