Ира рывком соскочила с дивана, заметалась по квартире, распахнула настежь окна. Хотелось, чтобы это чужой, задышанный вереницей предыдущих жильцов дом вдруг очистился, обнулился для того, чтобы стать ее местом. Ее домом.
Ириного прошлого дома не стало месяц назад, когда она – как в сотне плохих анекдотов которые, как оказалось, все как один основаны на реальных событиях – пришла домой пораньше, и застала мужа Сережу на Ирой глаженых простынях в обнимку с другой Ирой – его подругой детства. Почему-то добило ее не наличие другой Иры и даже не то, что она с этой тезкой отлично все пять лет брака общалась, а вот именно эти простыни. Стало так противно, что Ира побежала в туалет и ее стошнило.
Потом оказалось, что тошнило ее не просто так, и то, что чего они с мужем пытались достичь последние полтора года, случилось почему-то в самый неподходящий момент. Две недели назад, уже в родительском доме, куда Ира, наскоро собрав вещи, эвакуировалась, у нее случился выкидыш. Про себя Ира выдохнула с облегчением – растить ребенка одной ей не хотелось.
Ирину маму случившееся потрясло. У нее и так глаза были на мокром месте, а уж после «потери ребеночка» Анна Николаевна плакала каждые полчаса.
– Плод, мама, плод. Никакого ребенка там не было. Клетки были. А ребенка не было. Ранний же срок.
Мама отмахивалась и уходила рыдать в ванную. На второй неделе родительского рева Ира не выдержала, и съехала на съемную.
Она ходила по квартирке – из спальни в ванную, из ванной в туалет, и туалета на кухню, и что-то терла, мыла, отдирала. Везде были следы чьей-то налипшей на квартиру жизни. Было гадко. Устав убираться, Ира полезла разбирать ящики. Работы тут было на неделю, но она решила достать хотя бы необходимые кухонные принадлежности.
Кастрюля, дорогая сковородка, большая коробка с пряностями. Ира любила готовить, любила экспериментировать – щепотку этого, пол-чайной ложки того. В жестяной коробке лежали вповалку открытые пакетики с порошками – кайенский перец, ваниль в стручках, сушеный базилик, зира, самардала. Самардала? Ира вытащила пакетик с почти стершейся от времени надписью. Надо же, неоткрытый. Посмотрела на обратную сторону, вчиталась в знакомые буквы незнакомого языка.
Восемь лет назад, а кажется – вчера было. Через полгода она встретит на дне рождения общих друзей Сережу, а пока – пока она только получила диплом с отличием, и родители в подарок купили ей летний отдых в маленьком отеле приморского болгарского городка Каварна.
Она вставала рано – сама, без будильника, объедалась завтраком, потом валялась на пляже, читала «Волхва» Фаулза, доплывала на перегонки сама с собой до буйка и обратно, ела мидий и пила белое вино. Это были прекрасные каникулы – такие, когда кажется, что вся жизнь дальше будет вот именно такая – с ослепительными солнечными бликами на прохладной соленой воде.