Но свет в окошке оказался вестником прибытия нового хозяина. Переезд Русского легко было пропустить – никаких грузовиков, никаких уже с утра пьяных грузчиков, вытаскивающих кремовый диван прямо в весенние грязи, никакого шума. Он приехал налегке. Приехал, включил свет и начал жить.
Баба Йорданка впервые увидела нового соседа на третий день после того, как в окнах снова зажегся свет. Она курила у себя в саду, сидя на скамейке под айвовым деревом – в самом своем любимом месте. Ее участок от соседского отделял совершенно номинальный забор – погнувшаяся под тяжестью многих зимних снегов металлическая сетка. Сосед появился на крыльце дома внезапно – вынес из дома стул, и устроился на нем – тоже покурить. Он был молодой, лет тридцать пять, не больше, в джинсах и сером свитере, без куртки. Сама Йорданка куталась в три слоя – кофта, еще одна кофта и непродуваемая куртка-штормовка, которую в том году привез из Англии сын. Было начало марта, и хотя вся зимняя хмурь уже оттаяла и потекла, воздух был сырым и холодным.
– Здравей! – помахала рукой баба Йорданка.
Мужчина дернулся, не ожидал. Йорданка помахала еще раз. Тот неловко махнул в ответ.
– Как се казваш? – крикнула она ему.
– Извините, я не говорю по-болгарски, – замявшись ответил мужчина.
– А-а-а-а, значит, русский! – баба Йорданка в школе была отличницей, а потом долгие годы работала в приморском туризме. Русский она помнила хорошо. – Как зовут?
– Андрей.
– А я Йорданка!
Андрей нервно кивнул, и немного отвернулся в сторону на своем стуле. Затянулся. Баба Йорданка не удивилась, русских на своем веку она перевидала достаточно. Братушки –братушками, а все-таки люди северные, закрытые.
– Если что, заходи! Не се притеснявай. Не стесняйся! – баба Йорданка докурила, кинула бычок в алюминиевую банку из-под горошка, которую она проволокой примотала к айвовому стволу, и пошла в дом. Зоопарк в лице двух котов – Копара и Магданоза, Укропа и Петрушки, – был некормлен, магазинных кормов на два вечно голодных рта не напасёшься, поэтому пора было готовить им ежедневную мясную кашу. Тем более, хоть и в три слоя с английской штормовкой, а холодно. Закрывая за собой дверь в дом, она увидела, что Русский смотрит ей вслед.
– Странно все-таки, – подумала баба Йорданка. – Зачем он сюда?
По иронии, сама баба Йорданка вернулась в родную деревню к корням, родительским могилам и семейному гнезду тогда, когда семьи, по сути, не стало. Муж Светльо умер в пятьдесят пять от инфаркта, просто не проснулся утром, и все. А сын, невестка и совсем обританившиеся на далеком туманном острове внуки приезжали навещать раз в год.