– Вы про Павла Петровича, что ли?
– Про тирана, милостивый государь. Он засел в своем замке с гвардейской охраной. Глуп, все ж таки. Я все устройство замка знаю лучше, чем свое имение. Да и цесаревич колеблется. Они стали чаще встречаться. А вдруг наступит потепление? Надо что-то с этим делать. Мы столько работали, чтобы ранее наследник Павел не сблизился с императрицей-матушкой. И ваша заслуга в этом есть. Теперь нельзя допустить восстановления доверия между отцом и сыном. Их монолитность – смерть нашему делу. Собирайтесь! Вы расхристанный и похожи на лакея. Парик-то где? Поедем в моей карете. Я вас и завезу после. Там будут все.
Давид крикнул:
– Кузьмич, сюда!
– Чего изволите, ваша светлость?
– Парик! Любой! И приведи меня в порядок!
Лакей принес смешной белый парик, наладил его на голову Давида. Отряхнул и застегнул его сюртук и принес сапоги. Давид с брезгливостью засунул в них ноги, но тут же подумал: «Стоп! Это ж тело Платона Зубова одевает собственные сапоги».
Возле входной двери Кузьмич набросил на плечи барина что-то вроде шинели с меховой подкладкой. На улице встретил еще морозный февральский воздух. Солнце уже зашло за тучи. Пален энергичной походной выбежал по лестнице из дворца. Давид оглянулся и осмотрел свой новый дом. «Неплохая избушка… Но я уже хочу домой»
На запятках кареты Палена стояли два нарядных лакея. По дороге заговорщики сначала молчали. Давид пытался в маленькое окошко кареты осмотреть пейзаж. «Первый раз еду в карете. Это ж надо! Это Питер! Надо бы прогуляться…» Тело Зубова подскакивало на ухабах и сознание Давида подумало, что седан намного лучше кареты. Иногда Пален посматривал на Давида со смесью пренебрежения и недоверия.
– Нам много раз не везло. А работа была проделана немалая! Де Рибас еще чуть не донес императору. К счастью, своевременно представился. Павел Петрович ловко тогда все раскрутил. Хорошо хоть я не попал под раздачу. Да и общественное мнение было еще не готово. Цесаревич еще в возраст не вошел. Но сейчас подходящее время. Мы много сделали по очернению императора. Самое лучшее – сочинить о нем анекдоты. Так сделано было и при Людовике французском. Просто придумать смешные и нелепые истории и как можно старательнее распространить их в народе. О правде можно не заботиться, никто ею интересоваться не будет. Слухи о его душевной болезни – это находка. Право, сам самодержец дает им повод. Пусть теперь перед историей оправдается, что не сумасшедший! Карикатуры и разговоры подрывают доверие к нему. Очень действенно. Как он разочаровался-то со своим ящиком для народа, когда мы забросали его пасквилями! Наши друзья подобным образом и с французской тиранией боролись. Бонапарт теперь путает карты. А его так не устранишь, хитрая шельма! Еще только союза с нашим новым рыцарем не хватало! Имейте в виду, те, кто там собрался, не должны понимать истинные цели великого замысла. Они просто марионетки. Как гатчинские солдафоны. Но в наших руках. Надобно все время выискивать среди гвардейцев обиженных и недовольных. К счастью их предостаточно! Наводним ими Петербург. Великие масоны знают, что делают. И нам с вами доверена высокая миссия творить историю! Мы – избранные! Так что скажете, вы готовы?