— Дождь… дождь ночью. Или тусклым днем. Человек у окна смотрит на улицы внизу. На огни. Он… любит, этот человек, этот мужчина, и тоскует.
И это после того, как она почти успокоилась! Так… так… легкомысленно с его стороны! Или он делает это намеренно? Играет с ней? Не видит, как она по краю ходит? Боится не удержаться, провалиться с головой в омут по имени Андрей Берестов. Стыдно сказать, но в последнее время Леся сама, по собственной воле, вопреки недавним терзаниям, вызывает в памяти образ Марка. Не помогает — ранее звучащее музыкой имя провоцирует боль в груди от… обиды, несбывшегося, непрощенного, и от этого еще хуже. Эффект обратный — Леся еще больше тянется к Андрею. И вот, что страшно: ему это все для игры, для достоверности, а у нее крышу скоро сорвет! Да вот так: крышу сорвет — грубо, но точно!
Вчера она, делая вид, что возится с мишурой, наблюдала, как он входит в кофейню, вернувшись с какой-то встречи в городе. Снимает пальто, разматывает шарф, расстегивает верхнюю пуговицу на голубой рубашке, удовлетворенно вздохнув, закатывает рукава. И все это, рассеянно глядя в окно. И все девушки в переполненном кафе, и все дамы «за» вольно-невольно останавливают на нем свой взгляд. Андрей проходит за стойку, перекинувшись несколькими словами с Антоном, так же рассеянно облачается в фартук, двигает на витрине тарелки с выпечкой и пирожными. И снова немой восхищенный стон, Леся словно наяву слышит его от столиков с девушками. Кто бы мог подумать, что черный фартук вокруг мужских бедер — это так сексуально.
Но главное испытание для Леси еще впереди. Она тихонько выходит из-за полок с виниловыми пластинками, стараясь не привлекать к себе внимание, но встречается с ним глазами. Андрей расплывается в улыбке, вытирает руки и идет к ней через зал, широко шагая. Подходит, целует в щеку, небрежно проводит крупной ладонью по волосам. И если бы Леся не помнила, что их отношения — всего лишь фикция, могла бы нырнуть с головой в обманчивое озеро серых глаз, раствориться… опять, забыв обо всех «но». И не ходить бы ей в кофейню, отговориться занятостью, пересидеть в тишине и привычной тоске, подзабыть, успокоиться, так нет — она ведь встает в последнее время, полная жизни, только потому, что впереди день в кофейных ароматах, предпраздничной суете, серых озерах… И не внешность Андрея виновата — раньше она шарахалась от таких вот маскулинных парней, прекрасно понимая, какое мировоззрение вырабатывается в них от постоянного женского внимания. Встречались ей на жизненном пути такие… представители. Будь Андрей таким, как они, шаблонным, избалованным, самовлюбленным нарциссом, каким она и представляла его после первой встречи, ни одна жилка внутри не шевельнулась бы, даже начни он за ней ухаживать. Но он раскрывался перед ней все больше и больше, и каждая новая его сторона — любящий сын и отец, ироничный собеседник, тонко чувствующий, но не старающийся чем-то приукрасить свои простоту и незнание ценитель красоты — приносила ей все больше страданий.