— И ты туда же?! Постой. Ты же нас с Андреем и познакомил!
— А теперь очень жалею. Вас все обсуждают.
— Кутихина?
— Нет, просто... все. Слухи быстро разошлись. Всякое говорят.
-Что?
— Всякое. Разное, — уклончиво повторил Горкин. — Короче, я предупредил. Мне не нужно, чтобы у тебя были неприятности.
— Это с чего ты так обо мне заботишься? Мы же проехали... ту историю.
— У меня Новицкая еще два семестра вести бугдет, — объяснил одногруппник.
— А, ясно.
Сделаю вид, что поверила. Но, честно говоря, почувствовала некоторое облегчение. Доводы выгоды я всегда понимала, а вот чувства не очень.
— А Минаков — м*дила! — неожиданно резко бросил Горкин.
— Вот пойди и сам ему это скажи, — посоветовала я.
— Много чести, — сказал Ромка. — Будь осторожна. И если что, помни: я... очень хорошо к тебе отношусь. Очень.
— Ладно, — я улыбнулась.
16
— Чего он хотел? — настороженно спросил Андрей, когда я подошла к кафе.
— Отговаривал с тобой... общаться. Предлагал для этого свою кандидатуру.
— Сейчас я его... — Минаков резко развернулся в сторону общаги.
Я удержала его за руку.
— Не нужно. Ром и так тебя боится.
— Ладно. А он точно ничего такого тебе не сказал?
— Сказал. Меня все пугают твоей бывшей. Объясни, — я постаралась говорить твердо, чтобы голос не звенел, — почему я, Алина Еж, должна бояться Нади Кутихиной?
— Глупости какие, — фыркнул Андрей. — Никого бояться ты не должна. Ты раньше никого не боялась, зачем начинать?
— О нас с тобой ходят слухи, что мы вместе.
— А мы вместе. Вместе ведь?
Все это время он подвигался все ближе и ближе. Я обнаружила, что мы с ним стоим в тени под липой. Цветущая липа пахнет... офигенно! Или просто это я офигенно себя чувствую в руках Андрея? Он обнимает меня за талию, все еще на некотором расстоянии, но я уже могу7 видеть свое отражение в его темных глазах. Странно. Почему у него такие темные глаза сегодня?
— Никого не бойся, — повторил Андрей, гипнотизируя меня взглядом. — Мы ведь теперь вместе, да?
— Как репетитор и ученик? — невинно поинтересовалась я.
— Нет, — Минаков усмехнулся и покачал головой, а я как-то оказалась ближе, кольцо рук замкнулось.
— Как профессиональный читер и ленивый халтурщик? — продолжала спрашивать я.
— Тоже мимо. Мы вышли за эти рамки. Мне они с самого начала не нравились. Слушай, я ведь говорил, что у меня плохо с разными разговорами. Мысли выражать умею, думаю много, а рот раскрою - получается как-то мало. Но все ведь и так понятно, да?
— Ничего мне не понятно.
— Издеваешься, — констатировал Андрей. — Имеешь право, — он страдальчески поднял взгляд вверх. — А я просто испугался. Я не знал тогда, что ты за дверью стоишь! Ты ведь такая вся... деловая колбаса, Аля, неприступная и закрытая. Накосячил - думал, ты меня прибьешь. Как Горкин, под твоими окнами шатался. А тут как раз этот... пати-бой из одного окна вылез, в другой полез. Оказывается, мы с ним почти родственные души. Он патриот, и я патриот. Он сказал: «Вперед!», а я сказал: «Рутские не сдаются!»