Я открыла рот. Хлопнула дверь. На кухню вошла мама. Удивленно уставилась на Минакова. Тот встал, сел, опять встал, снова сел. Судя по его лицу, мама произвела на него впечатление. Да, мы в семье красивые, а маму все принимают за мою сестру.
—Моя мама, Галина Сергеевна. Это Дмитрий Ильич, папа... Андрея. Вот.
— Понятно, — мама почему-то поставила переноску с Яшкой Минакову на колени. — Претензии предъявлять явились? Алина ни в чем не виновата. Она жертва! Вы статью ту читали?
— Да... нет, — растерянно пробормотал Дмитрий Ильич, машинально пытаясь одновременно удержать переноску и не попасть пальцами под лапы Яши, который был явно очень расстроен, ловил гостя через сетку когтями и шипел. — Черт, кусается!... Я наоборот, я поговорить пришел! Извиниться за сына. Дурак он. Дети вот... переживаю.
— Парламентер, значит? — недобро прищурилась мама. — Аля, пойди погуляй! И бабушку выведи. Пусть проветрится! А мы тут поговорим... с парламентером!
— Ма-а-ам!
— Я кому' сказала!
— Извините, — пробормотала я, забирая переноску из рук гостя. — Я вас оставлю ненадолго. Вы тут держитесь.
28
Я сидела на лавочке и... дышала, впервые за все это время глубоко и относительно спокойно. Призналась самой себе: после визита Дмитрия Ильича мне стало легче, словно камень с сердца сняли. Опять прогоняла в памяти слова и фразы, на этот раз папы Андрея:
...Не ест, не спит, целый день бегает где-то... Переживает он очень, Алина... Слишком, наверное, застращал я его... Нужно нас, мужиков, иногда прощать. Часто прощать...
Я написала палочкой в пыли под ногами: А+А=Л>абушка прохаживалась туда-сюда с Яшкой на поводке. На бедного кота снова надели ветеринарный воротник. Голова Яши торчала из раструба, который при каждом его движении покачивался из стороны в сторону. Наш кот привык к издевательствам над своей особой. Сам виноват, ибо драчлив и безрассуден. Впереди несколько дней мытарств, пока лапа не заживет, и все с голосовым сопровождением: есть хочу - расстегните, застрял
— поправьте, пил - вытрите, за воротник натекло.
Из подъезда вышел Дмитрий Ильич, остановился, покачал головой, почесал в затылке таким знакомым жестом, что сердце трепыхнулось. Вроде живой. Увидел меня, подошел, проговорил задумчиво:
— Ну, Алина, много чего нового я о нашей семье узнал.
— Мама - учительница. Она привыкла жестко разговаривать... с родителями учеников.
— Вот как? С одним поспорить не могу': статья эта - гадость. Говорил же Андрюхе: стерва она... эх. Сю-сю-сю все, охи, ахи... Да, права ты, права - голову свою иметь надо, но как без ошибок-то? Ты разве ошибок никогда не совершала?