А на меня неожиданно навалилась какая-то странная тоска. Я даже не осознал ее причину, мама первая заметила, что со мной что-то не так.
Я заехал к ней после работы, и мы сидели на патио, пили чай, и она рассказывала о чём-то. Я не вслушивался, погруженный в свои мысли. Да и мысли были ни о чём — так, ползли лениво жирными личинками майских жуков…
— Никита, ау, ты, вообще, где? — услышал словно издалека.
— Да, мам, что?
— Ты даже не слушаешь меня.
— Конечно, слушаю.
— Ну повтори тогда, что я сказала.
— Мм…
Она наклонилась ко мне, вглядываясь в лицо.
— Что с тобой?
— Да ничего, все нормально.
— Ты несчастлив, — заключила.
Я поднялся с кресла.
— Ладно, пойду я.
— Сядь, — жестом остановила меня. — Куда ты пойдешь? В тренажерный зал, или будешь гонять по улицам, или домой к своей жене?
Хороший вопрос. Я сам еще не знал куда, но не мог же я сидеть здесь допоздна и прятаться от реальности. Мама ничего нового для меня не открыла, сказав, что я несчастлив.
— Когда ты разведешься со своей женой?
— Мам, неужели ты так ее не любишь?
— Это ты ее не любишь. Надия приятная девушка, красивая, хозяйственная, но не для тебя. Пора решиться, Ник. У тебя одна жизнь, и она с каждым годом становится короче.
— Дело не в Надии, мам. Просто как-то все надоело, — сам не ожидал от себя этого признания. А ведь правда — мне надоело всё: этот город, пальмы вместо березок, неискренние американские улыбки.
— Может, стоит взять отпуск и куда-нибудь съездить?
— Куда? — я уже представил себя лежавшим на лежаке и изнемогавшим от скуки где-нибудь на Гавайях.
Мама усмехнулась.
— Ты никогда не думал вернуться в Россию?
Я уже было хотел рассмеяться, но вдруг понял, что это то, что мне нужно. Именно это. На миг стало трудно дышать, внутри все сжалось.
— Мам? — нахмурился, не веря в то, в чём собирался признаться самому себе. — Ностальгия? Может, и впрямь всё бросить и уехать?
— Ну не насовсем же?
Я промолчал. Сам еще не знал, но решение уже было принято.
* * *
Когда пришел домой, Надия сидела за столом и ожидала меня. Едва я вошел, она вскочила, начала суетиться, подавать еду.
— Погоди, — остановил её.
Девушка замерла, испуганно глядя на меня, словно я собирался ее ударить.
— Ты не голодный? — пролепетала она.
— Нет. И нам надо серьезно поговорить.
Видел, как она побледнела, а губы задрожали.
— Что не так, Нияз?
Пройдя к буфету, достал оттуда початую бутылку красного вина — иногда пропускал бокальчик после тяжелого рабочего дня. Сейчас предстоял нелёгкий разговор.
— Я уезжаю. — Девушка кивнула. — Возможно, навсегда, — сделав глоток вина, отвернулся к окну.