– Мужчины, – произнесла она, привлекая к себе внимание всех присутствующих и внезапно осеклась, обводя разорённое помещение растерянным взглядом. – У меня для вас… Ох!
Я постарался взглянуть на общую картину её глазами и мысленно выругался. Проклятье! Эта девчонка душу вложила в это кафе, одни картинки на стенах чего стоили! А ведь были ещё и салфетки, подушечки для сидения, мозаичные тарелки, зачарованные – недешёвые! – цветы, украшавшие витрины и прилавок.
В конце концов, тот самый специальный шкаф для мороженного, который я лично заказывал для талантливой булочницы из столицы.
И теперь она, эта самая булочница, стояла и со слезами на глазах смотрела на то, во что превратилось её любимое детище.
Сердце болезненно сжалось и я, резко выдохнув, шагнул к ней навстречу, положил ладони поверх ледяных пальцев, удерживавших странную корзинку, и торопливо выпалил:
– Это всё ерунда! Слышишь? Ерунда! Я сам прослежу. Нет, сам помогу тебе всё вернуть, как было, даже лучше. – Зыркнул на посматривавшего в нашу сторону Бруно, чтобы не лез. – Просто нужно немножко подождать. Мадди, ты слышишь меня?
– Немножко. – То ли повторила мою просьбу, то ли ответила на вопрос лисичка и перевела на меня влажный взгляд. – Тридцать три поцелуя.
– Ты хотела сказать, дня, – кривовато улыбнулся я. Она кивнула.
– И дня тоже. Кстати, об этом. Вот.
Кивнула на корзинку, которую мы теперь держали вдвоём, и пояснила, заалев щеками, когда я приподнял брови, безмолвно требуя подробностей:
– В счёт моего долга. Поцелуй.
– В корзинке?
Поцелуями в корзинке, надо сказать, меня ещё никогда не одаривали. Я нетерпеливо сорвал белую салфетку и замер, рассматривая россыпь шоколадных сердечек, очень аппетитно выглядевших, надо сказать. Но совершенно непонятно какое отношение имевших к нашему с лисичкой договору.
– Это десерт.
– Угу.
– Называется, «Жгучий поцелуй». Я подумала, что смогу одним ударом сразу двух зайцев убить: порадовать своих помощников чем-то вкусненьким, и одного конкретного помощника тоже… порадовать. Если ты не возражаешь, конечно.
– Конечно, возражаю! – возмутился я, а у лисички вытянулось лицо и взгляд стал затравленным. Ну что ж ты меня так боишься?! Я же ещё даже не кусался. В смысле… Я совсем не то имел в виду! – С чего это я должен делиться моими поцелуями с посторонними… э… помощниками. Мы так не договаривались!
– Но…
– И никаких «но»!
Демонстративно взял сразу два сердечка и, вызывающе глядя на лисичку, принялся жевать.
О том, что что-то пошло не так, я понял, когда вместо привычной горьковатой сладости чёрного шоколада по языку, по нёбу и губам разлилась совершенно неожиданная, выбивающая дух и слёзы, острота.