− Почему ты винишь меня в чем-то? Это какая-то ошибка.
− Раздевайся. − в его глазах темнота, похоже она идет из самого сердца. − Я не привык шутить, еще одно неповиновение, и мы вернемся к варианту, предложенному вчера, моим парням приглянулся твой сочный зад, Аня.
Я растеряна, я ничего не понимаю, мне страшно, меня колотит от ожидания того, что он сделает. В чем он меня винит? Я знаю его чуть больше недели, за это время я видела его всего несколько раз на несколько часов и все, когда я успела что-то сделать, когда успела изменить его? Почему он ненавидит? Почему все они в чем-то винят меня?
Сейчас два варианта, или я сплю с ним, или с его людьми. Эта база кишит бандитами, даже если я смогу как-то нейтрализовать Паука — взгляд упал на его пистолет — я не смогу сбежать и справится с остальными, рано или поздно он придет в себя и мне придется ответить за свой поступок. Нельзя так рисковать. Значит остается принять свое положение и подчиниться. Дрожащими руками избавляюсь от куртки, стараюсь не смотреть на него, чтобы не сделать себе еще хуже. В голове крутятся его слова, он отпустит меня только когда удовлетворит свою ненависть, что если это затянется на года? Я должна жить и бояться его? Что если он сорвется и убьет меня или просто соврет? Я не знаю, чего от него ждать. Следом за курткой на пол падает толстовка, мне с трудом удается контролировать свои пальцы.
− Стоп. − джинсы соскальзывают, и я остаюсь в одном спортивном белье. Его взгляд прикован к моим ногам.
Мои бедра покрыты шрамами и пятнами, я никогда этого не стеснялась, могла спокойно надеть купальник и привыкла к странным взглядам, как сейчас помню растерянный взгляд Валеры, когда он увидел это первый раз, но от взгляда Паука хотелось скрыться, натянуть обратно джинсы и бежать. Слишком пристально, он словно рассматривает каждое пятно. Мне было десять, когда со мной случился этот кошмар, родители до сих пор не хотят вспоминать тот день, тогда я чудом осталась жива, провела почти полгода в больнице, перенесла двухдневную кому и больше пяти операций. Это был страшный пожар, я мало что помню из-за страха и стресса, психолог, который работал со мной на протяжении года убедила никогда не возвращаться в этот ад. И я старалась не вспоминать, главное, что со мной все хорошо.
− Это шрамы от ожогов. − в тишине комнаты мой голос прозвучал как-то пугающе, во рту пересохло и сейчас он был похож больше на скрип.
Он молчал, но так сильно сжимал кресло, что его костяшки побелели. Казалось, что он не моргает. Холодно, в этой комнате нет отопление, моя кожа превращается в гусиную. Неожиданно Паук хватается за голову и зажмуривается, я слышу стон, словно ему больно. Он точно ненормальный. Его дыхание стало прерывистым, громким, но это продолжалось не долго, мгновение и его глаза снова смотрят на меня, его лицо искривилось от злости, я думала, что видела оскал у Медведя, но это была еще улыбка, а сейчас на меня смотрел настоящий зверь. Он не встал, он словно подпрыгнул, ему хватило пары больших шагов, чтобы оказаться рядом со мной.