Как только отзвучали ее слова, Гадес подхватил теперь уже свою жену на руки. Несколько шагов, и он вместе с ней исчез.
***
Пока шел обряд, как будто время замерло, превращая их в немых свидетелей. Никто не мог шевельнуться, слова не мог сказать. А дальше все произошло так быстро!
И теперь уже Саха дернулся вслед за своей дочерью, которую утащил куда-то опасный, как сама смерть, новоиспеченный зять.
Слишком неожиданно! Слишком...
Саха обернулся, выругавшись сквозь зубы. Наиля закусила кулак, у Адили слезы на глазах. Остальные замерли, боясь дохнуть. Слишком ошеломительно. Только недавно она была частью семьи, а теперь? Никто из них не знал, что чувствовать.
И тут к ним сквозь толпу гостей пробилась Таньма.
- Тебе три будет! - смеясь, показала три пальца, ткнув в Далгета и оборачиваясь на Захри и Саху. - Три свадба! Три!
А потом повернулась к Лере и с лукавым выражением вскинула вверх обе руки.
- О-хо-хо! Кала Матри! Тебе сердиться - нет. Зачем сердиться?
- Как зачем?! - вскинулась Лера. - Он же похитил ее, гад! Такар украл Асю!
- Псссс?! Он не украсть. Он свой невеста взять. ИматАани! Кровь - надо!
Прочертила ребром одной ладони по другой крест-накрест, а потом соединила ладони. Подмигнула ей и засмеялась, качая головой:
- Не ты выбирать. Она выбирать!
Как раз в этот момент Эрида повернулась к гостям и громко провозгласила:
- Всех прошу за столы! Отпразднуем свадьбу!
И Таньма снова нырнула в толпу, где уже ее ждали двое сыновей-асуров и муж-асур. Все двинулись к выходу, а Лера так и осталась стоять, моргая в растерянности. И чуть не расплакалась. Трудно было смириться с мыслью, что дочь теперь взрослая и ей самой решать.
- Что с тобой, - склонился к ней ДалгетХан, отгораживая от остальных.
- Ну как же что, Далгет!.. Ты представляешь, что он сейчас с ней делает?!
***
Почти двадцать лет он ждал.
Прошел все круги ада, горел на медленном огне.
Что Такар мог делать сейчас?
Он...
Черт, он так привык оберегать ее от всего, и прежде всего от самого себя, что сейчас боялся напугать ее своей страстью. Такар видел, что девушка ошарашена, смущена и держится скованно, для нее это слишком неожиданно. Надо было дать ей что-то привычное. Успокоить.
Из древнего зала он вынес их порталом сначала в мир людей.
В тот самый пентхаус.
И когда спустил ее на пол, понял, что не ошибся. По тому, как она улыбнулась и взглянула на него, понял. Помнит, и ей это нравится. Факелом взметнулась в душе жаркая жажда. Но было рано, еще рано.
- Хочешь есть? - спросил он.
И не смог сдержать улыбки, видя, как у нее на лице возникает голодное выражение.