– Да.
– То есть, с красивых яблок нельзя написать красивую картину? Странно так!
– Счастливые людишки (красивые наливные яблочки) такие скучные и банальные. Что с ними делать?! Про них давно все написано и нарисовано, а вот несуразные и с шероховатыми болячками на шкурке – самый смак! Самый интересный вариант!
– Да ты просто чудовище! Поэтому ты со мной дружишь? – спросил опешивший Кёльге. – Я прыщавый и шероховатый. С меня можно написать картину, потом ты меня кинешь, но я буду вечно жить в качестве яблочного огрызка-черепа. Неплохо.
Уродинка молчала.
Друг говорил правду. Она опять нашла шероховатое яблочко и действительно уже приметила рисунок. Даже в животе буркнуло от голода. Точнее в голове. Вожделение к болезненным плодам не истребят даже дельфины на небе. Они и не заметили, что у их больной, то есть избранной, началось обострение. Она приметила новую жертву и готова ее поглотить, но им, видимо, все равно. Это и понятно: смрадный, прыщавый Кёльге никому не нужен кроме нее. Она нарисует его и бросит, как других одиноких бедняг. Девочка не умела искренне дружить, а лишь использовала других ради творчества.
– А как же твой волшебный мир?! – спросила она.
– Мой?
– Ага, покажи его. Я ведь познакомила тебя со своим, теперь твоя очередь. Надо выбираться отсюда, пока от тебя не остался огрызок.
Она усмехнулась и поднялась, но Кёльге не собирался вставать.
– Не надо никуда ходить. Мой мир здесь. Возле твоего. Гляди.
Мальчик указал на галерею, и она превратилась в зеркальную комнату.
Вместо картин стояли зеркала. Кёльге поспешил к ним. Заглянув в одно из них, он увидел высокого прыщавого юнца. Вид его отталкивал, но одновременно пробуждал сочувствие и жалость.
– Ты не подойдёшь ко мне, Уродинка? – позвал Кёльге.
Она онемела, не хотела смотреть в зеркало.
– Чего ты стоишь? Я же поглядел на твой мир! Думаешь, приятно было спускаться по плесневелым ступенькам? Иди сюда, трусиха! Это всего лишь зеркало! Кого ты боишься увидеть в отражении?
Она не спешила идти, страшилась зеркал.
– Я же и насильно дотащить могу… – серьезно сказал Кёльге и медленно пошел к девочке, та в паническом ужасе дала деру.
Мальчик уже не напоминал жалостного подростка, а превратился в злодея.
Кёльге взял высокое, как и он сам зеркало, и вместе с ним догонял Уродинку. Но он лишь медленно ступал, а девочка убегала так быстро, словно Кёльге бежал как гепард. Причём, чем быстрее она удирала, тем страшнее и страшнее становился Кёльге.
Страх рос, и вместе с ним прыщавый мальчик, а Уродинка настолько утопала в ужасе, что заорала истошным криком, чтобы хоть как-то от него избавиться. Сердце билось сильнее и громче, казалось, оно заполонило всю девочку, и внутри ее тела пропали органы, а поселился лишь один страх и испуганное сердце.