Человек, сидящий сейчас рядом с ним, принял решение, которое уже он, Саша, не мог изменить и никак на него повлиять, приняли решение за них обоих, подписав смертный приговор их отношениям.
Ни единого слова не было высказано про него, Сашу: ни обид, ни упреков, ни недовольства, как будто он так же оставался супергероем и прекрасным парнем, но был он такой, весь замечательный и красивый, уже ненужным. Именно в это не хотел верить Александр. Он привык быть главным, самым главным, и только он всегда решал: как, когда, с кем и сколько ему общаться. И то, что сейчас приняли решение без его участия, и еще не дали ему самому даже подумать над этим, было таким для него новым и беспощадным, что эта новая информация до него не совсем доходила. Она просто не обработалась в его голове, не выдала какой-то итог и инструкцию к действию. Да и вообще он редко пребывал в какой-то похожей ситуации.
С момента их единственной встречи уже прошло некоторое время, Оксану он больше не видел ни разу, и к телефону она не подходила. В жирную точку, которую поставила Оксана, Саша отказывался верить, и внутри скребли кошки. Он пребывал в тоскливом, неуютном состоянии, было непривычно без заботливой и любящей девушки рядом, но Саша отмахивался от всех негативных мыслей и ощущений.
В комнате родителей Александра, на старом маленьком серванте, стояла некая композиция, состоящая из трех статуэток в виде маленьких обезьянок: одна из них закрывала ладошками свои глазки, другая закрывала уши, третья – рот. У этой композиции был некий философский смысл: «Не вижу зла, не слышу зла, не говорю зла». Возможно, Саша решил последовать примеру этих обезьянок, занял некую позицию спокойного созерцания и ничего не предпринимал, он просто пустил ситуацию на самотек.
«Да все нормально у нас, просто моя баба взбесилась», – подытожил Саша свои душевные терзания.
Оставшегося без пары Александра донимали вопросами с утра до вечера. Всех интересовало, куда подевалась Оксана так резко и почему он теперь в одиночестве. После их любовной истории видеть его уже одного было непривычно, и диалоги с расспросами продолжались с утра до вечера:
– Саш, ну ты нам расскажешь наконец, куда твоя Оксанка подевалась? – спрашивали коллеги.
– Да никуда не подевалась, работу нашла рядом с домом с зарплатой повыше, – совершенно безмятежно отвечал он.
– А как же ты теперь один? – недоумевали сотрудники. – Как это она тебя оставила без присмотра?
– Да так и оставила, я не один – я с вами, вот и присматривайте за мной, – со своей стандартной улыбкой на лице отшучивался Александр.