Потом начался симпозиум. Я, откровенно говоря, после случая в Химках, этого слова стал опасаться, особенно в исполнении Лебедевой. Утречком мадам Лакруа завезла нас во Дворец Конгрессов, там-то мы до позднего вечера и засели.
– Ну как тебе симпозиум? – спрашивает меня в вечеру Наталья Сергеевна.
– Неплохой конгресс, – говорю я ей. Специально говорю «конгресс», чтобы «симпозиум» лишний раз не ротировать. Чую, потянет за собою это словечко курьезы неприятные. – Встречаются очень любопытные сообщения.
– И мне тоже симпозиум понравился. Посмотрим, что завтра будет.
«Да, теперь уж завтра точно, что-нибудь да будет. Симпозиум нам поможет! Ну это ж завтра, а сегодня я пойду в отрыв» – помыслил я, а вслух произнес:
– Наталья Сергеевна, я тут познакомился кое с кем.
– И с кем же, позволь осведомиться?
– С нашими голландскими коллегами, – я кивнул в сторону неподалеку расположенного фуршетного стола, за которым две высоченные нидерландские фемины и рослый парень потребляли французские яства.
– В город поколобродить зовут?
– Ага. Благословляете?
– Конечно. Только не агонизируй с окурками.
– На этот раз понял Вас, Наталья Сергеевна. Не буду агонизировать ни с кем.
– Вот и не будь. Жду тебя завтра на симпозиуме.
Ага. Еще раз это слово – и рвану на Пляс Пигаль. Пусть тамошние гетеры организуют нам с голландскими друзьями пару сцен не для слабонервных.
Путешествия с голландцами по Парижу я здесь описывать не стану. Отдельной повести сюжет. Париж я с ними, безусловно, увидел, но не умер. Вернее, чуть не умер. В восемь утра, когда мне в номер из своего пригорода позвонила Лебедева и поинтересовалась моим самочувствием, то заглушая волевым усилием звучащий у меня в голове цыганский хор, я произнес:
– Скорее жив, чем мертв.
– А на симпозиум пойдешь?
Пойду. Отчего ж не пойти. НА СИМПОЗИУМ!!!
– Да, только посплю ещё чуток.
– Хорошо. Мы тогда за тобой не заезжаем.
– Конечно, сам дойду. Тут недалеко.
Последнюю фразу я говорил коротким гудкам. Лебедева отключилась…
В одиннадцать утра путем неимоверных усилий и ухищрений я вытолкнул себя на улицу и довольно бодро затрусил по направлению к Дворцу Конгрессов.
«Симпозиум. Я иду на симпозиум. Ну и что? И что? И никакой мистики! Никаких корреляций между этим словом и событиями в моей жизни. Никаких!».
На бульваре Перье, в центральной парковой части которого я оказался по истечении пяти минут ходьбы от приютившей меня гостиницы, было безлюдно. Народ уже прошел на работу, выгулял детей и собак, сделал свои прочие утренние пешеходные дела и поэтому в парке не присутствовал. Это радовало меня – меньше народу, больше кислороду. Дай-ка, я думаю, подышу здесь, сяду на скамеечку, съем прихваченный в отеле круассан и насладюсь жизнью. Сел, стал есть и наслаждаться. Воздух в Париже замечательный. Чистый и свежий, а на бульваре Перье еще и напоенный запахами цветущих там цветов и кустарников, лоха серебристого, например, рядом с которым я заседал и был, мягко скажем, удивлен, когда из-за куста внезапно вышла шикарная блондинка лет тридцати, весьма ярко накрашенная для парижанки, и негромко, но внятно произнесла, глядя в мою сторону, делая акцент на финальную гласную: