Я попала в другой мир.
Или я упала в ванной, ударилась головой, и сейчас меня оперирует нейрохирург, а все это – бред, вызванный наркозом.
Но что-то подсказывает мне, что глазам своим нужно верить. Фантазия у меня, конечно, богатая, но она бы завела меня, скорее, в роман Достоевского, чем сюда. Здесь холодно, всюду камень, а из огромных окон виден мрачный, заливаемый потоками дождя, город.
Рядом идет Финн – пожалуй, единственный мой защитник от того мрачного типа.
От Магнуса, своего отца.
- Я улажу все, Ада, не переживай. Отец тебя больше не тронет, - обещает парень, придерживая меня за локоть.
- Правда? Сомневаюсь в этом.
- Верь мне!
Я бы хотела. Очень хотела бы верить, но мягкостью Финна обманываться не стоит, она напускная. Это по взгляду его видно – острому, злому, и…
… одурманенному.
«Чертова Ада и правда околдовала обоих, - думаю я, бросив надежду запомнить дорогу. – Влюбленные так не смотрят. Ни капли нежности, ни капли ласки, лишь болезненная тяга. К Аде. Ко мне».
- Ада, - Финн останавливает меня около двери под номером 118, - как так вышло, что ты оказалась в кабинете отца в таком виде?
- Сама не понимаю, - отвечаю чистую правду, помятуя о том, что она – самая коварная ложь. – Я захотела ополоснуться, мне стало дурно, и… вот.
Оглаживаю пальцами ошейник, а сама печально смотрю на Финна, который гневно ноздри от гнева раздувает.
- Он тебя не тронул?
- Нет. Не волнуйся об этом, - придвигаюсь к Финну чуть ближе, замечая, как расширяются его зрачки от моей близости. – Финн, мне кажется, что твой отец просто решил проверить меня. Наверное, обо мне рассказали какую-то ложь, и Магнус решил, что я не пара для тебя.
- Нет! Дело не в этом, - сжимает парень кулаки. – Но я узнаю, в чем дело.
Узнает, что я не Ада.
И за ней бросится, оставив меня на растерзание своему отцу.
Или же оба от меня избавятся, поняв, что я – не та, кто им нужен.
«И плакали мои мечты о театре, о главных ролях на лучших сценах мира, - строю я в мыслях мрачные картины будущего. – Жизнь даже толком начаться не успела».
Ну уж нет!
Если нужно, я буду Адой для этих двоих. Импровизировать я умею не хуже этой мерзавки.
Вернусь домой, и забуду все это, как страшный сон. Или не забуду, а буду вспоминать лишь когда по сценарию нужны будут слезы и испуг.