Затем зелёными чернилами были записаны контакты по работе, а за ними следовали все прочие, но уже в синем цвете.
Соня сосредоточенно перелистывала страницы ежедневников, из них так же выбиралась вся мало-мальски подходящая информация.
Через несколько часов кропотливого труда, набралось такое количество адресов и телефонных номеров, что Олимпиада Аркадьевна стала впадать в уныние. Вот теперь она поняла, что поступала опрометчиво, не приветствуя нормальное для всех детей, желание Святослава приводить друзей в дом. Она не знала не только прозвищ его одноклассников, но даже и их имён, что смогло бы здорово сократить этот нескончаемый список. Тяжело вздохнув, уронив голову на руки, Олимпиада Аркадьевна произнесла:
–И как же я со всем этим справлюсь?
Сказала она это просто так, не ожидая ответа, забыв, что рядом находится Соня. Но та восприняла это по-своему непосредственно.
–Будем обзванивать в четыре руки, то есть в два телефона. Я – с мобильного, а вы – с домашнего, так вдвое быстрее управимся, – стрекотала она.
Олимпиада уже хотела согласиться с Соней, но тут же поняла, что не следует прислуге знать об этой истории с вдруг появившимся внуком.
–Не беспокойся, Софья, – сказала она сухо, – я попрошу тебя о помощи, когда это будет необходимо. А сейчас приготовь для нас что-нибудь несложное, мы ведь так и не позавтракали, хотя уже и время обеда прошло.
И тут в её голову пришла гениальная, как посчитала сама Олимпиада Аркадьевна, мысль. Она похвалила себя за эту идею и тут же поругала, за то, что не додумалась до этого раньше. Она встала и направилась в спальню, достала из ящичка прикроватной тумбочки свою записную книжку и стала её перелистывать. Очень полезно сейчас поговорить с деканом университета, в котором учился Святослав, раздобыть с его помощью список однокурсников сына и их координаты, тогда дело пошло бы быстрее.
Несмотря на то, что Евгений Львович, декан, не слышал голоса Олимпиады Аркадьевны несколько лет, он узнал её после первых же слов, произнесённых ею в телефон. Когда-то он крепко дружил с Рюриком, они работали вместе над несколькими проектами и часто переносили свои рабочие разговоры из рабочего кабинета в гостиную Гражинских. Олимпиада казалась ему тогда прекрасной бабочкой или феей с серебряным чистым голоском, лёгкой и яркой. Он в тайне завидовал Рюрику, сравнивая жену друга со своей супругой. Его благоверная тоже была красавицей, но в вечно плохом расположении духа, и это обстоятельство уродовало её не только изнутри, но и снаружи, делая милые черты её малопривлекательными.