И тогда мне удалось. Удалось сделать вид, что ничего не случилось, что всё хорошо, несмотря на то, что внутри всё сворачивалось в тугой узел от боли: от разговоров людей, от косых взглядов, от шепотков за спиной. Как же я объясню им… что ничего не было? Когда было… Нет, не физически. В ту ночь что-то изменилось во мне.
И сейчас мои стены, мою крепость как песочный замок разрушает… кто? Какой-то человек, которого я знаю от силы четверть часа?
Я закрыла руками лицо. Хотелось врезать от души, сильно-сильно, чтобы отлетел в сторону, а лучше — вылетел через окно.
Но странное оцепенение охватило меня. Где-то глубоко внутри шевельнулась спрятанная боль.
Вот и поговорили.
Д’эрр Альс, видимо, понял, что сказал что-то не то.
— Дара, я…
Но я его не слышала. Встала, развернулась и на негнущихся ногах двинулась к двери, изо всех сил молясь Богам, тёмным и светлым — всем, кого вспомнила, чтобы он за мной не пошёл.
И он не пошёл.
Я не помню, как я добралась до комнаты. Слёзы текли по моим щекам, не желая останавливаться. Но это ещё не самое страшное — внутри раскручивалась из тугого клубка жгучая и очень ядовитая змея горечи и обиды. Горечи от того, что теперь я фактически оказалась заложницей ситуации. А обиды — потому что выбора у меня не было.
Я вошла в комнату, закрыла за собой дверь и сползла по ней же, краем спокойного сознания замечая, как трясутся мои плечи и как слёзы ускоряют свой бег, а изо рта вырываются рыдания, несмотря на то, что я по-прежнему зажимаю себе рот рукой.
***
Боги, к сожалению, меня не услышали — уже через несколько минут дверь за моей спиной затряслась под ударами.
— Даралея, открой! — голос Альса звучал встревожено.
Ага, хрен там. Я зарыдала ещё горше. И ещё громче.
— Даралея… — за дверью воцарилась пауза, а затем где-то на уровне моей головы прозвучало совсем тихо: — Дара, послушай… дай мне всё объяснить.
Я шмыгнула носом. Обида, ещё несколько мгновений назад душившая меня, сворачивалась обратно в клубок и уступала место поднимающейся к горлу злости.
Хочет объясниться? Да пожалуйста!
Я вскочила и резко распахнула дверь. Анталь, видимо, в этот самый момент опять вознамерившийся стучать в дверь, не удержался на ногах и практически ввалился в комнату, в последний момент, правда, чудом удержавшись на ногах. Выровнявшись, он повернулся ко мне.
— Д’эрра Сольн, прошу меня простить, — он коротко поклонился, — я перегнул палку.
— Правда, что ли? — я не удержалась от колкости. — А мне показалось, что для вас говорить гадости — это в порядке вещей.
Д’Эрр Альс долго смотрел на меня. Наконец он отвел взгляд и вздохнул.