Я вздохнул:
– Я пытаюсь понять, какие события запоминаются надолго.
Руки Иванова, до сей поры спокойно лежавшие на коленях, вздрогнули. Пальцы согнулись, схватившись за мягкую, глянцевую ткань чёрных брюк. Лицо побледнело сквозь бороду, а оправа очков напиталась каким-то особым, магическим светом, исходящим из его глаз. Я понял, что затронул самые глубины его души, всколыхнул нечто такое, что для него очень болезненно и живо…
– Вот… вот… – пробормотал он. – Вот именно… Что, какие образы запечатлеваются и служат основой для дальнейших отпечатков… Это занимает меня больше всего.
Он опустил глаза.
– Кажется, я не совсем ясно говорю. Но… вот, – он выхватил у меня тетрадь и, перевернув страницу, нарисовал в середине жирную точку.
– Что это, по-вашему? – спросил он, пододвинув ко мне тетрадь.
– Точка, – ответил я.
– Вот видите! – восторжествовал Иванов. – Почему вы сказали "точка"? Я же показал вам целую тетрадь! Тетрадь намного больше и заметнее, чем маленькая точка, но назвали вы почему-то именно точку! Почему?
Я помедлил с ответом, но, наконец, произнес:
– Мало ли на свете тетрадей… Тетрадей с точками гораздо меньше.
– Да, – кивнул Иванов. – Пожалуй. Это одно из возможных объяснений. То есть мозг выделяет самое редкое, исключительное, такое, чего больше рядом нет.
Я подумал, что в той моей ссадине не было ничего исключительного. Обычная ссадина. Каждый рано или поздно разбивает ногу о камень или падает с велосипеда на шершавый асфальт. И ситуация сама по себе исключительной не была. В футбол играли в детстве практически все. Я хотел продолжить размышлять, но Иванов нетерпеливо подогнал меня:
– Ну же, что у вас там дальше?
– "Скобки – магнитофон". Ну, это совсем просто. "Скобки" по-английски "brackets", "bracket" – это подставка, подставка – это колонна, а колонки – это громкоговорители для магнитофона.
– Мм… – Иванов выглядел не вполне удовлетворённым. – Как-то всё это слишком длинно. Я бы сказал, слишком рассудочно. Может быть, скобки просто напомнили вам внешний вид магнитофона с колонками?
– Возможно, – подтвердил я. – Но вообще-то это моя ассоциация – как хочу, так и толкую.
– Ладно-ладно. Не сердитесь, – Иванов поспешил замять вопрос. – Продолжайте.
– «Дерево – смерть».
– Почему? – Иванов округлил глаза.
– Не знаю.
– Попробуйте объяснить.
– Не могу.
– Может, сучья деревьев кажутся вам похожими на руки мертвецов?
– Вам лучше знать. "Хвост – сеть".
– Погодите вы с хвостом… "Смерть" – это слово необычное, просто так оно в голову не придёт. Вы боитесь деревьев?
– Нет. Я собак боюсь.
– Может быть, вы просто очень часто думаете о смерти?