Однако я впервые понял, что мамин страх за мою жизнь и свободу – не просто галлюцинации. Он был основан на печальном жизненном опыте, повторения которого она боялась больше всего на свете. В тот момент я понимал маму и сочувствовал ей. Уважал её решение развестись с отцом. Считал, что в той ситуации она поступила правильно. В данном случае я встал на сторону партийных воззрений матери – и поэтому не понимал их религиозной стороны. Не мог согласиться, что это наш крест. Не хотел заботиться об этом человеке до конца его жизни, терпеть этого сумасшедшего в нашем доме ещё чёрт знает сколько лет. Не был уверен, что смогу и дальше строить из себя преданного сыночка, делать вид, будто уважительно к нему отношусь. Он был мне противен, и я мечтал скорее избавиться от него.
Я долго не решался познакомить Валю с отцом. Боялся, что она в ужасе разорвёт отношения со мной, как только его увидит. Но рано или поздно они должны были встретиться. Валя грозилась, что не выдержит, просто придёт к нам домой и сама его увидит. Я решил, что если уж им так или иначе суждено познакомиться, лучше пусть это будет организовано.
Валя не отличалась большим умом. Она решила, что если нужно произвести хорошее впечатление на мужчину, кто бы он ни был по возрасту и статусу – значит, нужно надеть самую короткую юбку и блузку с самым глубоким вырезом. Она красилась целый день и зарисовала своё лицо до неузнаваемости.
Сама встреча прошла совсем не так, как я опасался. Не буду описывать её в деталях. Я их и не помню. Они и не особо важны. Главное, что ни один из моих страхов не оправдал себя, отчего непосредственно во время встречи я пребывал в исключительно благодатном расположении духа. Отец даже показал, что может иногда прилично вести себя за столом, если сильно захочет. Он, конечно, рассказывал свои обычные байки про подслушивающие устройства в розетках и шпионов за окном. Но Валю это скорее забавляло, чем раздражало. Она звонко смеялась над всем, что слышала от него, и, казалось, ничуть не обижала рассказчика подобным отношением к его фантазиям. Словно он только такого эффекта и добивался. И я впервые задумался над тем, что если всегда относиться к отцовскому бреду только так − возможно, он и не будет столь раздражающим.
Так и сидели мы вчетвером около двух часов. Один непрерывно рассказывал сказки, а остальные трое хохотали над ним без устали, что нисколько его не задевало. Затем Валя собралась домой, а я, как обычно, пошёл её провожать.
− Ну как он тебе? − спросил я её.
− Не понимаю, почему ты так боялся нас знакомить, − ответила Валя. – По-моему, он очень забавный.