Но ни один не поднял руки. На этот раз выбор был единогласным. Все пожелали возвращения отца Иллариона. На вопрос, что делать с Генрихом, островитяне хором проревели:
– Убить его!
Но Белогорский придумал нечто получше. По-прежнему связанного и с кляпом во рту Дрозда положили в лодку и отправили вниз по течению, прикрепив на его груди записку: «Это Генрих Дрозд, приговорённый к расстрелу за подрывную деятельность против советской власти. Нашедшему его просьба немедленно сдать его властям».
После этого Рейзен вновь заработал как совершенный часовой механизм. Первое время слуги проявляли покорность и послушание как никогда раньше. Работали, не щадя сил, и ближайшую же зиму провели в тепле и сытости, вспоминая как страшный сон долгие пятнадцать месяцев под властью человека по имени Генрих Дрозд.
Уже светало, когда отец Иннокентий закончил свой рассказ. Дождь перестал, комнату наполнила утренняя прохлада, в воздухе ощущалась приятная свежесть. В окно влетел воробей, и котёнок гонял его по всей комнате. Младенец проснулся, и мать прибежала кормить его грудью. Костромины были уже на ногах, и женщина удивилась, что Совет старейшин до сих пор здесь. Вероника пришла поправить подушки гостю, и он снова лёг, ибо не мог больше сидеть.
– Что ж, Павел Фёдорович, – сказал отец Иннокентий, – теперь Вам надо как следует выспаться, чтобы скорее прийти в себя и встать на ноги. Но перед этим я должен сообщить Вам ещё нечто важное.
Он встал, а вслед за ним и остальные старейшины.
– Вам следует знать, что Ваш дед – князь Дмитрий Белогорский – прежде чем окончательно переселиться на остров в 1920 году, передал значительную часть своего состояния родственнику, который смог бежать с этими деньгами в Швейцарию.
– Князь Дмитрий, – продолжил один из господ, – планировал, что, когда большевизм падёт, кто-нибудь из его потомков сможет получить эти деньги и использовать их для возрождения России. Мы не можем знать наверняка, исполнил ли тот родственник поручение Вашего деда. Если даже исполнил, полагаю, его давно нет в живых и состояние могли разбазарить его дети и внуки. Однако воля князя Дмитрия заключалась в том, чтобы по возможности сберечь деньги на счёте в швейцарском банке до тех пор, пока за ними не явится какой-нибудь член семьи.
– И сколько же там денег?
– Князь Дмитрий никогда не называл точной суммы. Но по моим скромным подсчётам, полагаю, сейчас там должно быть не меньше миллиона швейцарских франков. Может быть, даже десять миллионов.
– И я могу их получить?
– Если сможете подтвердить свою родственную связь с князем Дмитрием, – ответил отец Иннокентий. – Слышал, в наши дни это можно сделать при помощи анализа крови.