— Хорошо, — соглашаюсь. — Какие указания будут потом?
— Спа-салон, салон красоты, ты записана везде. Не думаю, что тебе хватит сегодняшнего дня, поэтому часть процедур, при необходимости, перенесется на завтра.
— Но, — я замолкаю, вспоминая, что не должна перечить.
— Слушаю, Вика. Есть возражения?
— Нет, но… я хотела бы знать, зачем это?
— Ты живешь в моем доме, Вика. Я не знаю, как твой отец, а я просто не могу позволить тебе ходить в обносках. Ты должна соответствовать мне, уметь поддержать разговор. Ко мне часто приходят гости, и я не намерен прятать тебя в комнате, закрывая ту на ключ. Ты должна будешь присутствовать среди нас, говорить с гостями, возможно даже быть частью развлекательной программы, — он отправляет кусок омлета в рот и тщательно его пережевывает.
— Что значит частью развлекательной программы? Мне придется петь, танцевать, жонглировать ножами? — не сдерживаюсь от язвительного тона.
— Ничего из этого, достаточно одного твоего присутствия.
Я лишь киваю и с трудом заканчиваю свой завтрак. На ближайшую неделю моя жизнь предрешена, я буду заниматься с репетитором, который научит меня красиво говорить, одеваться, посещу больницу, а еще полностью изменю свою внешность. Как к этому относится? Я пока не знаю, но все это однозначно гораздо лучше того, что могло бы быть в принципе.
Лучше того, что было со мной, когда я жила с отцом. Единственное, что меня пугает: неизвестность. Я не знаю, зачем все это. И мне было бы гораздо проще и спокойнее, если бы Ахмед просто закрыл меня в комнате и не выпускал оттуда, чем приглашал бы на ужины и приемы. Это пугает до ужаса, потому что это означает, что меня будут знать, как его спутницу, возможно, девушку, или даже жену.
Стараюсь отогнать от себя подобные мысли. Ну какая жена, в самом деле? Я ведь совершенно не подхожу этому мужчине. Я простая девушка, он явно бизнесмен, хотя еще вчера мне показалось, что он, по меньшей мере, занимается чем-то нелегальным и незаконным. Уж слишком пугающе он выглядел.
— Меня не будет дома до вечера. В обед тебя отвезут в ресторан, чтобы ты могла поесть, но ближе к семи я жду тебя на ужин с отчетом того, что ты уже успела сделать, — он берет со стола салфетку, вытирает уголки рта и, скомкав ее, бросает на стол.
Я следую его примеру: заканчиваю завтрак, вытираюсь, но бросаю салфетку просто в тарелку, не позволяя себе поступить с таким же налетом небрежности, как это сделал мужчина.
— Следуй за мной, — Ахмед провожает меня на улицу, останавливается в нескольких шагах от черного внедорожника, из которого незамедлительно показывается коренастый мужчина.