Ужин проходит в тишине. Я больше не пытаюсь воззвать к здравому смыслу и жалости. Убеждаюсь, что это бесполезно. Отец, увы, слушает только себя и от этого становится только страшно. Я же совсем не знаю его. Так, как должна знать дочь своего отца. И каждый день жду, что за мной придет чужой мне человек и заберет меня.
— Знаешь, — вдруг нарушает наше молчание папа. — Ты скоро сможешь выходить. Шехин женится.
При упоминании фамилии Ахмеда внутри что-то дергается. Сердце забивается трепетно и быстро, а после ко мне доходит смысл сказанной отцом фразы. Женится.
— Сам удивлен, — произносит он. — И ребенок у него откуда-то появился…
Отец кажется совсем беззаботным, и я расслабляюсь, хотя сердце начинает кровоточить при одном упоминании его женитьбы.
— Ты за идиота меня держишь, Вика? — вдруг произносит отец и добавляет к грозному басу сильный удар по столу.
Пока отец говорит, перед моими глазами протекает вся жизнь, которую я вела, пока скрывалась от него. И то, как мне было плохо, а я не могла банально пойти в больницу, и то, как мне помогала соседка, единственная сердобольная бабушка, что нашлась в том богом забитом селе. Я переживала, что отец найдет сына раньше Ахмеда и делала всё, лишь бы он не достался ему, но этого не произойдет.
Я рада, что всё так.
И не жалею, что приняла такое решение, когда узнала о беременности.
— Так расскажи же мне, Виктория, как так получилось, что ты сумела сбежать и родить Ахмеду отпрыска, а главное, почему вернулась? Он же нашел бы тебя. И ребенка тоже. Могла бы жить с ним рядом.
— А ты бы позволил? — язвительно спрашиваю.
Отец несколько минут смотрит на меня и сжимает руки в кулаки, хотя и старается не показывать, что я сумела вывести его из себя.
— Не позволил, — он кивает. — Неужели тот, кто помог тебе сбежать рассказывал ещё и о том, как обстоят дела у моих людей?
Я молчу, не желая выдавать парня. Дмитрий, видимо, понимает это, потому что произносит:
— Если ты беспокоишься о своем доносчике, то не стоит. Он не меня больше не работает, и я не стану его искать.
Я киваю, но говорить не спешу. Да и не буду. Тот, кто мне помог, действительно рассказывал многое. Не знаю, по доброте душевной, или он ко мне что-то чувствовал, но он делился едва ли не всеми секретами. Я поэтому вернулась. В голове всплыли его слова:
— Вернись к Дмитрию, чтобы он не знал о ребенке. И имя, когда родишь, оставляй не свое.
Я послушала его лишь частично. Не смогла скрыться, понимая, что ребенок, может быть усыновлен. Я не могла так поступить, поэтому сейчас чувствую, как страх расползается по спине. Ахмед, конечно, сделает всё, что угодно, лишь бы защитить сына, но после всего, что в узнала об отце, мне не верилось, что он сможет.