Водка водкой, но в какой-то момент в доме Юрика (того самого, у которого состоялись посиделки) кончился хлеб. Сунув ноги в ботинки, водрузив на голову кроличью шапку и на ходу застёгивая пальто, хозяин квартиры умчался в бакалею, что была на углу дома, а вернувшись через пятнадцать минут с двумя буханками черного хлеба, заявил:
— Народ, я только что в магазине по радио слышал, будто бы по Южной Италии прошла волна сильнейших землетрясений…
— Поду-уу-маешь, — поглаживая свою козлиную бородку, протянул сидевший по-турецки на полу пьяненький Семён, представившийся мне ранее журналистом из "Ровесника", — Италию испокон веков трясёт. Они же расположены в этом… Как его?.. В сейме… В сесмо…Тьфу, ты, чёрт… В сейсмически опасном районе мира.
— А ещё по радио сказали, что в девять часов вместо программы "Время" по телевизору прозвучит обращение Советского правительства к населению страны, — закончил свой доклад Юра.
— А вот это уже серьёзно, — заявил всё тот же Семён, — Заявления правительства обычно не анонсируется. Если нам на журфаке не соврали, и я всё правильно помню, то нечто подобное было двадцать второго июня сорок первого. Тогда тоже выступление Молотова по радио только в обед прозвучало, а до этого с самого утра обещали, что в полдень прозвучит обращение правительства к Советскому народу.
— Ты хочешь сказать, что война началась? — подал с дивана голос конопатый рыжеволосый парень, с двух сторон зажатый журналистками из "Смены" и "Работницы". Могу ошибиться, но шатен вроде работал в "Сельской молодежи".
— Хочу сказать, что надо выпить и дождаться девяти часов, — констатировал Семён.
— Ну, ни хрена ж себе сходил за хлебушком, — выдохнул Юрик и плюхнулся на единственный пустой стул в комнате.
* * *
Юрий Сергеевич Разумов вышел на связь крайне удачно. Не успел бы он это сделать сегодня, и всё, прости — прощай, но я уматываю на гастроли. Нормально я за последний месяц в столице пошумел. Теперь вместо восьми городов в нашем гастрольном списке их стало пятнадцать. Больше, чем на месяц мы с "Монолитом" укатим колесить по Союзу.
— Как жизнь, либромант? Давненько мы с тобой не общались. Ты всё чем-то занят, и я от твоих девушек все новости узнаю. Говорят, ты там прилично разошёлся? Чуть ли не политикой занимаешься? — поинтересовался маг у меня, после того, как мы обменялись дежурными приветствиями.
— Этот мир под меня ещё не полностью прогнулся, но я над этим работаю, — доложил я ему, сохраняя серьёзное выражение лица, хотя от прущего из меня пафоса чуть было не прыснул.
— Да, девочки мне говорили, что ты в звёзды эстрады подался. Самому-то не смешно? Зачем оно тебе нужно? — помотал головой Разумов.