Я смотрела на него в меру дозволенного, интуитивно чувствуя, что Витта ненавистно ударит меня, допусти моему взгляду быть более пристальным. На его одежде была дорожная пыль, из-под воротника выглядывал краешек черного змеиного кольца, и руки совсем огрубели, - сплошь покрылись трещинками, шрамами, и продолговатыми тонкими ожогами.
- Тебя преследуют? - Уточнил у лекаря Аверс.
- Да.
Оружейник смолчал, но я готова была поклясться, чем угодно, я знаю, о чем он подумал. О том, что такие спутники опасны. И дело было в страхе за Витту.
- Нам придется пробираться в Лигго через одного человека. Его строгие поборы не так дорого нам станут, как обыск у главных ворот. - Сказал Сомм.
- Я сделаю грамоту. Обыскивать никто нас не станет.
А вот о чем он подумал после моих слов, я догадаться не могла. На мой немой вопрос "Кто же теперь мы, Аверс?", сам Аверс не отвечал. Ни по его глазам, ни по чему бы то ни было, я не могла понять, - он рад, что мы встретились? Ему все равно теперь? Он растерян? Его тяготит мое присутствие? Он дожидается того момента, когда мы сможем поговорить без посторонних?
Непроницаемая стена хладнокровия.
Сомм устал за время такого отдыха больше, чем устал бы от дня скачки. Это он мне успел сказать, когда мы в конюшне отошли к своим лошадям. Потом огляделся.
Аверс проверял подпругу лошади Витты, она сердито суетилась вокруг, злясь оттого, что и сейчас не может обойтись без его опеки.
- Видела бы ты себя со стороны... пепельное лицо, ни капли жизни, каменное "я сделаю грамоту"! - Он снова посмотрел, не слышат ли они, и продолжил: - Если ты искала с ним встречи, то приди в себя и дай это понять.
- Кидаться ему на шею?
- Мне не важно, какой способ ты выберешь.
- Ну а если... в новой жизни, с вернувшейся Виттой, ему не нужна никакая Крыса...
Лекарь вздохнул.
- Витта не такая глупая девочка, как можно подумать на первый взгляд. В конце концов, она сможет свыкнуться с мыслью...
- Я говорю тебе не о ней!
- Иди и спроси его. Сама. Сейчас.
- В твоих советах не нуждаюсь!
Хлопнув Варта по холке, я вскочила в седло прямо здесь, и выехала на двор верхом.
- Едем! Не будем больше терять драгоценное время!
Скачка. Ветер выдувает мне парусами рукава, полощет выпавшие из заплетенных жгутом волос короткие прядки, и загоняет слезы обратно.
Никогда не заплачу, никогда больше, ни за что. Пепельное лицо, ни капли жизни... плевать! Теперь у меня даже пути нет. Я приехала. Я вернулась. И это не значит, что все вернулось вместе со мной.
Когда меня привезли в родовой замок к первосвященнику Лаату, его едва не хватил удар. Он был счастлив, как может быть был счастлив опекун, долго искавший пропавшее дитя. И я, как ни страдала от вынужденной разлуки с оружейником, не могла не испытать радости от возвращения, но не к Лаату, а к наставнику. Сказав Лаату, что, только недавно обретя потерянную память, за долгие пять лет я многое пережила и многое испытала. Я сказала ему о том, что благодарна ему за его заботу и любовь, но есть та жизнь, которая определила мою судьбу, и она там. С Аверсом. И имя мне теперь - Рыс. От Сорс ничего не осталось, как бы я ни любила дом, в котором провела детство, и как бы я ни ценила его, человека, который меня приютил и воспитал.