Лейтенант Друди являл одно целое, неотделимое со своим маленьким экипажем. Одно тело, один дух, одни желания, мысли, одни политические верования.
Мусульмане-матросы и сами по себе были преданы королю и династии, но Друди сумел воспитать в них пламенных монархистов. Когда оба «истребителя» в четырех километрах от Адоры открыли мятежнический огонь, Друди, выстроив своих матросов на палубе, сказал им звучно и громко, так, что каждое чеканное слово ясно звенело сквозь пушечный огонь:
– Матросы Его Величества! Слышите вы? Это – бунт, бунт распропагандированных лестью, подкупом и лживыми обещаниями, бунт на море и на суше. Бунт против короля и против тех, кого он поставил править над своим народом. У нас, преданных Его Величеству, есть два выхода: первый – броситься на бунтовщиков и тотчас же погибнуть в неравной борьбе. Я знаю, вы все пошли бы за мною! Знаю! Но нашей гибелью мы не принесли бы никакой пользы делу, и я не могу и не смею рисковать вашими головами… Другой выход – сняться с якоря, уйти к берегам Трансмонтании и выжидать, чем кончится это злодейское выступление. Будет оно подавлено – мы вернемся, дабы так же верно и честно служить Родине и Его Величеству, как до сих пор служили. Если же, не дай Бог, победит революция, мы будем терпеливо ждать лучших дней на чужбине. На первое время хватит чем жить. У нас есть руки и головы, у нас есть «Лаурана» и, наконец, у нас есть хранящийся в моей каюте ящик с большевицким золотом – наша последняя добыча… Если кто-нибудь среди вас колеблется, желает остаться, пусть он выйдет из рядов и покинет борт нашей дорогой «Лаураны», с которой мы сжились и которую полюбили всем нашим морским сердцем… Я кончил, матросы!.. Решайте же, кто уйдет со мной навстречу неизвестности в чужие края и чужие воды и кто останется на этом берегу?..
Никто не шелохнулся. Все в один голос:
– Пойдем за вами, господин лейтенант! Ведите нас.
Восторгом светились смуглые, мужественные лица. Энтузиазмом горели глаза.
– Спасибо, друзья! Спасибо! Ничего другого я и не ожидал от вас… Теперь мы вместе спаяны крепко и на жизнь, и на смерть. Говорю «на смерть», потому что, если бегство наше обнаружат и будет погоня, мы сумеем умереть, исполняя свой долг. Да хранит Господь Бог Его Величество и Пандурию! – воскликнул с искаженно-счастливым лицом и засверкавшими на ресницах слезами Друди.
– Да хранит Господь Бог Его Величество и Пандурию! – эхом откликнулись матросы.
Судьба «Лаураны», этой ветхой пассажирской посудины, кое-как переделанной в канонерскую лодку, была решена, как решена была судьба горсточки героев-патриотов, сроднившихся с ней. Под национальным пандурским флагом смело и гордо пойдет она в ночную неведомую даль, пойдет туда, где сходится море со звездными небесами.