– Так точно. У телефона вахмистр Тачано.
– Сегодня на ваш пункт прибудет Мусманек, бывший президент, спасающийся бегством вместе с женой и дочерью. Пропустите их!
– Кто говорит? – спросил Тачано.
– Генерал Ячин.
– Есть, господин генерал, будет исполнено.
После этого Тачано собрал своих солдат.
– Ну, ребята, и будет же потеха! Эта сволочь Мусманек бежит за границу.
– Туда ему и дорога.
– Так слушайте же ребята: пустить-то мы их пустим, а только накладем по первое число и выбросим их в Семиградию налегке… Поняли?
– Поняли, господин вахмистр!..
Когда автомобиль с пассажирами очутился рядом с грузовиком, Тачано подошел к Мусманеку.
– Кто такой будешь?
Мусманек что-то промямлил в ответ, но супруга его, брызжа слюной, накинулась на вахмистра:
– Мужик! Грубиян! Как ты смеешь так обращаться с президентом республики?
– А ты что за птица? Вот еще сухая галка выискалась! А я – не мужик и не грубиян, а вахмистр Его Королевского Величества… А вот вы – жулики, воры, везете чужое, награбленное… Выметайтесь все трое, да живо!
Присмиревшая мадам Мусманек вышла из автомобиля, прижимая обеими руками к своей тощей груди несессер с бриллиантами.
– Это у тебя что? Давай сюда! И ты давай, – обратился он к дочери. – Ишь, чемоданов-то, чемоданов! Ребята, скидывай все на землю… А ты, – обратился Тачано к Мусманеку, – выворачивай карманы!..
Смеялись солдаты, смеялись оба шофера и оба лакея.
Карманы Мусманека, туго набитые американской и английской валютой, опустели в мгновение ока.
Президент молчал, дрожа, как осиновый лист. Он чувствовал, – малейшее возражение, и его начнут бить.
А Тачано глумился из-под своих кавалерийских усов.
– Благодарите Бога, что дешево отделались! Не так бы вас! Всыпать бы вам всем шомполов, чтобы недельки две ни сесть, ни встать. Демократия? Первые мошенники… «Мир хижинам, война дворцам». А сами во дворец забрались, шантрапа окаянная! Смотреть на ваши рожи противно. Убирайтесь с глаз моих прочь! Покатались на королевских машинах, теперь пешочком прогуляйтесь!..
Минут через двадцать жалкое, общипанное трио, бледное от страха, было встречено семиградскими жандармами в высоких киверах с петушиными перьями. Дали знать в столицу, и пока пришел ответ, семья президента ночевала в пограничном блокгаузе на полу. Не было подушек, полотенец, не было даже носовых платков. Все до нитки реквизировал Тачано.
Вздыхая, ворочаясь с боку на бок и отбиваясь от наседавших клопов, вспоминали папаша с мамашей и с дочкой широкие дворцовые постели под пышными балдахинами…
Сны мимолетные, сны беззаботные