– Пожалуйста… Я буду очень рад… – отозвался юноша без малейшей радости.
За обедом он очень мало ел и тогда лишь пил вино, когда ему подливал сидевший рядом профессор.
– Что вы любите? – допытывался Тунда. – Красное, белое, портвейн, венгерское?
– Мне все равно… Я не разбираюсь… У меня нет вкуса к вину…
– И к жизни?
– И к жизни, – согласился скульптор.
Переглядываясь с Маргаретой и косясь на своего соседа, Тунда укоризненно покачивал головой, как бы говоря: «Ничего с ним не поделаешь, и вряд ли будет из него толк!..»
В одиннадцатом часу Сережа и Тунда ушли вместе. Тихая, лунная теплая ночь, в которой не было ничего осеннего, повисла над садами и виллами Пасси и своим звездным куполом, и остро отточенной секирой ущербленного месяца. Гулко отдавались по пустынной панели шаги.
– Какое впечатление произвели на вас король и принцесса?
– Они, кажется, очень хорошие… Принцесса вся такая воздушная. Ее трудно было бы вылепить. Она скорей живописная, чем скульптурная. А он, он для монумента. Я его представляю верхом в красивой форме. Могла бы выйти редкая по красоте конная статуя… Тяжелая поступь лошади и царственный всадник. Чувствуешь – движется история…
– Видите, как это вы художественно восприняли! – оживившись, подхватил Тунда. – Займитесь этой конной статуей. Его Величество охотно будет позировать. Мы выберем укромный уголок тут же, поблизости, в лесу, а чтобы вам не было скучно, и я буду писать его портрет. Согласны? Идет?
– Да, хорошо, – безразлично ответил Сережа.
– Да, хорошо! – задорно как-то передразнил его Тунда. – Бесстыдник вы этакий!.. Сколько вам лет – двадцать два или восемьдесят, и что у вас течет в жилах – кровь или молочко пополам с водицей? Видите, там сияет огнями и рокочет Париж, он ваш, он зовет! «Приходи и бери меня! Бери со всем, что я могу тебе дать. Слава, богатство, блеск, лучшие женщины, красивая, утонченная жизнь, – все твое, твое, потому что ты молод, талантлив и мимо тебя нельзя пройти, не обернувшись»… Так или нет? Да отвечайте же вы, молодой античный божок!..
– Я пойду к себе… Можно?
– Нет, нельзя! Не пущу я вас!.. Смотрите, какая ночь. Мы возьмем такси и поедем на Монмартр. Заглянем в «Табарен», будем пить шампанское и будем смотреть, как пляшут гитаны… Не маргариновые, а настоящие… – И, боясь, что Ловицкий удерет, Тунда крепко схватил его за локоть и, не выпуская своего пленника, усадил его в такси.