Уговаривал ее, а сам уже запустил руки под футболку, нащупал нежные холмики грудей и стал дразнить пальцами маленькие чувствительные соски. Юля бы, может еще повозражала, но ей было не до этого. Она откинула голову назад, подставляя изящную шейку под мои горячие губы. Стон тихо сорвался с ее губ, а пальцы вцепились в мои волосы на затылке. Хорошо, что рано вставать не нужно.
Следующие три недели оказались слишком насыщенными. Мы переехали в нашу квартиру уже на следующий день, Марат пошел на уступки и сам перебрался в гостиницу, пока документы не были готовы. Он порывался остаться с нами, но тут я был непреклонен, зная, что он запал на мою Юльку. Пусть чешет в столицу, пока челюсть цела.
Я устроился на работу в местное отделение милиции, готовился к сессии. Когда было свободное время, ходил с Юлей к врачам, поддерживал ее. Уже появились первые результаты обследований, весьма неутешительные. Врачи все как один разводили руками, не понимая, что происходит в голове моей девочки. Опухолей и инородных предметов не обнаружено, вроде все нормально, но обмороки продолжались, а в голове у нее шипело и появлялся кровавый туман, стоило ей только разволноваться или разозлиться.
Еще кот пропал. Юлька места себе не находила. Он ушел из коморки накануне нашего отъезда, и мы не смогли его найти. Она несколько раз ездила к своим ученикам и заезжала по бывшему месту проживания и не находила этого бродягу.
- Его точно в приют сдали и не признаются! – переживала моя девочка. И в такие минуты я готов был купить ей целый зоопарк, лишь бы не хваталась за голову и не бледнела вдруг. Но ей был нужен именно этот сраный кот. Я уж сам хотел съездить за ним, но времени на всё не хватало.
Марат оставил нам всю обстановку, но дел в квартире было по горло. Ремонт пока тоже не делали, решили летом начать. В общем, жизнь входила в колею, если бы не участившиеся приступы Юли. Я видел, что она всё тяжелее переносила их и ничего не мог сделать. Уже склонялся к тому, что пусть делают операцию. Но загвоздка была в том, что доктора не знали, что делать при операции, ведь вроде всё нормально. Только прописанные лекарства немного помогали.
Шла вторая неделя декабря, и Юля становилась всё грустнее и бледнее, у нее пропал аппетит и желание заниматься любовью. Всё больше лежала, отвернувшись лицом к стене. На мои приглашения прогуляться до кафе или в кино вообще не реагировала. Я понимал причину ее депрессии. Вернее, две причины. Она надеялась, что врачи помогут, а ничего не выходило, даже за деньги.
Вторая причина была в ее страхе, что Ник уже вернулся из армии и ищет ее. Вот этого я не понимал вовсе. Какого хера она так боялась его? Будто уголовник вернулся из тюрьмы, который грозился ее убить.