Друг вышел на балкон, а я убрала посуду со стола в раковину и начала её мыть. Когда оставалась последняя вилка, в кухню вернулся Женька. Он встал у окна, руки засунул в карманы и о чем-то задумался. Я домыла всё, повернула кран, вытерла руки и повернулась к другу.
– Все нормально?
– Да, Поль, все хорошо. Блин, извини, я не смогу помочь. Нужно по работе съездить сейчас, а потом сразу к Любе. Ты уж прости, она не приедет, сказала, что чувствует себя не очень хорошо.
Я почесала левую бровь.
– Ладно, конечно. А что за работа? Подработка новая? – спросила я.
Перед нашей ссорой Женька лишился работы, попал под сокращение, а после мы долгое время не общались.
– Я потом расскажу, – ответил уклончиво. – Если все получится, снимем с Любой квартиру в нашем доме или поблизости. Маму одну оставлять нельзя надолго, а с ней мы жить не сможем. Ну, ты сама знаешь.
Я кивнула. Помню рассказы друга о том, как иногда у его матери случались особенно трудные моменты, и она вела себя очень странно. В последний раз она вышла босиком на улицу, в минус десять градусов. После этого сын плотно занялся ее лечением, потратил все сбережения.
– А как лечение? – спросила тихо.
– Ей уже лучше, намного. Но все же ещё бывает сложно.
– Конечно, я понимаю. Держитесь. А насчёт машины не волнуйся, я сама покатаюсь, если что.
Слова о подработке, о которой он не хотел рассказывать, оставили неясную тревогу. Обычно Женя всегда рассказывал, а тут решил умолчать. Как бы он никуда не ввязался.
– Жень, если не получится с твоей работой, может, ко мне устроишься? У нас постоянно требуются сотрудники в разные отделы. Да, зарплата серая, но зато хорошая. Хотя бы на первое время.
Мы прошли в коридор. Женька накинул куртку, завязал шнурки кроссовок.
– Я подумаю, Поль, – кивнул он. – Спасибо за обед, все как всегда очень вкусно.
– Да ладно, – махнула рукой, улыбаясь.
– И всё-таки, – вдруг заговорил Женька серьезно, глядя мне в глаза. – Я обещал, что не буду поднимать эту тему…
– Так, всё, не начинай, – перебила его раздражённо, но и он не дал договорить.
– Поговори с отцом. Просто позвони или напиши. Он ведь любит тебя.
– Всё, Жень иди-ка ты. Иначе снова поругаемся, – ответила я устало. – Я как-нибудь сама разберусь. Любе привет.
Друг в два шага преодолел расстояние между нами, крепко обнял, прошептал в волосы «Не злись» и вышел из квартиры, негромко хлопнув дверью.
Я и не злилась на него. Я злилась на себя и на родителей. И на мачеху. И на сестру. Понимала, что в злости и обиде нет смысла совершенно, и что я сама себе делаю хуже, но ничего не могла поделать. Да и виноваты только мои родители и я. Мелкая со своей матерью вообще ни при чём. Вот только признать это вслух было страшно. Обнажить все свои страхи, открыться… Нет, я не готова.