— И что? — непонимающе спрашивал офицер.
— Я там еще до майдана срочную служил, — продолжал солдат. — Кладовщик, прапор один, всю начинку из гранат спер и продал браконьерам. А запалы оставил, чтоб в глаза не бросалось… Ватники этот склад захватили и теперь используют пустые гранаты, не зная об этом. Ха-ха-ха!
— Вот спасибо за разъяснение, — довольным голосом сказал офицер. — А то я уже было подумал, что попяра в натуре святой! Чуть рак мозгов не случился…
Беспилотник прожужжал дальше, и из кустов вылезло украинское воинство. Костян, осторожно обойдя неразорвавшиеся гранаты, подошел к своей телеге и, молча собрав разбросанные поповские вещи, засунул их вместе с чемоданом в повозку. Офицер, посмотрев на Пафнутия, стоявшего посреди опушки с растопыренными в стороны руками, громко констатировал:
— Повезло!
Пафнутий окинул офицера презрительным взглядом и крикнул Костяну:
— Запрягай! Ехать пора!
Костян, вздрогнув лопатками, пробубнил:
— Так давно запряжено…
Пафнутий нагло подошел к телеге, взгромоздился на нее и приказал Костяну:
— Ну, чего стоишь? Вперед!
Костян запрыгнул в повозку, взял в руки вожжи и гортанно крикнул:
— Н-но, родная, мать твою дикую!
Лошадь нехотя сдвинулась с места. Украинские военные, стоя столбами, не предпринимали никаких попыток задержать телегу. Проезжая мимо застывшего в ступоре офицера, Пафнутий вдруг потребовал:
— Крест отдай, безбожник!
Офицер ответил издевательски:
— Поцелуй меня в дупу, ничего не знаю!
Телега проехала мимо него и Пафнутий принялся про себя материться, одновременно благодаря бога за то, что спас его от смерти, отняв за это материальную ценность, стоимость которой не шла ни в какое сравнение с жизнью пророка, сохраненной для продолжения дальнейшей миссионерской деятельности.
Уже на территории сепаратистов Костян остановил телегу, достал из-под лошадиного хомута хитро спрятанную фляжку, и, протянув ее Пафнутию, сказал:
— Пей, батюшка… Надо же, никогда бы не подумал, что сектант может быть человеком, хранимым богом. Такого еще не было, чтобы гранаты, упавшие с беспилотников, не разорвались. У ополченцев все всегда взрывается, как положено, в отличие от правительственных войск. Но, видать, действительно — Господь хранит благих людей…
Пафнутий, снисходительно усмехнувшись, приложился к горлышку и хорошенько хлебнул из фляги. Глаза его тут же увлажнились, а из ушей на морозный воздух вырвались две струйки блаженного, а потому святого пара…
За рощей территория контролировалась луганскими ополченцами. Здесь было тихо и безлюдно. Вдалеке, за полем, темнела лента асфальтовой дороги и Костян, ткнув туда пальцем, сказал: