Джим протянул руку и нажал кнопку дверного звонка. Он надавил дважды, давняя привычка, уходящая корнями в раннее детство. Это являлось одним из первых симптомов его обсессивно-компульсивного расстройства. Ему всегда приходилось делать множество действий дважды или в количестве, кратном двум. Иногда это представляло проблему, но он научился с этим жить.
Дверной звонок не издал ни звука.
Джим выдал возглас раздражения и еще два раза ударил по кнопке указательным пальцем, думая, что в первый раз просто нажал недостаточно сильно. Опять не раздалось ни звука. С открытой дверью звонок должен был быть слышен, если он функционировал должным образом.
Джим хмыкнул.
- Сломан.
- Вот дерьмо. Попробуй постучать.
Джим поднял руку и восемь раз постучал костяшками пальцев по двери - четыре быстрые серии, кратные двум. После этого отступил на шаг назад, ожидая в любой момент приближения шагов откуда-то изнутри. Они стояли молча почти целую минуту. Опять же, из дома не донеслось никаких звуков.
- Это смешно, - сказала Таня более раздраженно, чем когда-либо. - Дверь открыта. Мы должны просто войти.
Джим подумывал о таком варианте. Конечно, они могли это сделать, но его чувство, что здесь что-то не так, росло с каждой секундой. За пол десятилетия, прошедшие с начала карьеры серийного убийцы, он научился доверять своим инстинктам. Они почти всегда оказывались верными и прямо сейчас говорили ему о необходимости развернуться и покинуть это место.
И все же он колебался.
Четыре месяца прошло с тех пор, как они прикончили ту пару в Таллахасси. С самого начала его жизни в качестве убийцы случился только один перерыв между преступлениями дольше - шесть месяцев - три года назад. Данный интервал был необходим после его самого громкого преступления - зверского уничтожения семьи из четырех человек в Орландо. Это произошло до того, как Таня вошла в жизнь Джима. Для нынешней же команды это был самый длинный перерыв между убийствами.
Джим нервничал. Ему нужно было снова почувствовать тот единственный в своем роде прилив. Таня хотела этого так же сильно, как и он. Она просто изображала из себя безразличную, как всегда, пытаясь сделать вид, будто ей это не нравится так, как ему. Но он слишком часто видел выражение дикого ликования на ее лице, когда она кромсала человеческие тела, чтобы купиться на ее безразличие.
- Нахер. Давай сделаем это.
Он взглянул на Таню. Она улыбалась, засунув руку в сумочку.
Дверь скрипнула, когда Джим толкнул ее. Это был громкий скрип, как будто петли не смазывались маслом со времен администрации Эйзенхауэра. Подобного звука он мог ожидать разве что от двери в какое-то полуразвалившееся старинное поместье. Это показалось ему странным. Дом не выглядел настолько старым, но, возможно, он был старше, чем выглядел.