Организмы-И, выглядевшие как крупные полосатые улитки, на местном наречии назывались гхеками. Именно гхеки во время совокупления транспортировали мужские половые клетки к женским организмам-Д. Или наоборот, Клыков точно не помнил. Помнил он то, что у тафидян было особое отношение к гхекам. Весьма и весьма трепетное. А Востриков (ныне покойный) одного такого гхека, похоже, раздавил.
— Это многое объясняет, — бормотал Клыков, с разгона взлетая по ступенькам биостанции. Верочка при виде нежданного начальства ойкнула и спрятала под стол книжку в яркой обложке. Клыков схватил ключи, влетел в кабинет и, не попадая в скважину, принялся отпирать подсобку.
— Ты почему молчал?! — крикнул он, как только распахнулась дверь. Падж, сонно моргая, поглядел на Клыкова. Тот, отдуваясь, показал кусок скорлупы:
— Это что?
Падж шумно втянул воздух.
— Что? — осторожно повторил он.
— Это гхек! — торжествующе объявил Клыков. — Почему ты не сказал, что Востриков наступил на гхека?
— Наступил на гхека, — произнес Падж, избрав, по всей видимости, путь наименьшего сопротивления. Клыков подбоченился и глянул на Паджа поверх очков.
— Я думаю, — сказал он внятно, — что Востриков по незнанию, или по злому умыслу, или просто по пьяни — убил твоего м-м… меньшего собрата. А ты, видимо, придя в отчаяние, ударил его. Или, может, ты пытался защитить соплеменника? Ведь это смягчающее обстоятельство! Вострикова, останься он жив, должны были судить за убийство! А? Что скажешь?
Падж тупо посмотрел на скорлупу и скучным голосом произнёс:
— Он не убивал моего гхека. Он меня обозвал, я разозлился и его ударил.
— Совсем обалдел? — вспылил Клыков. — Тебя ведь посадят, башка твоя дурья, рогатая! Межвидовое преступление — не шутки!
Падж опустил голову на подушку и закрыл глаза. Клыков плюнул и выскочил из подсобки.
— Ну и хрен с тобой, — шипел он, запирая дверь.
— Пойдёт под суд, как миленький, — шептал он, шагая по коридору.
— Цацкаться тут с ним, — бурчал он, выходя на крыльцо. Вечерело, на городской стене менялись стражники. Из пекарен пахло дымом и хлебом, слышалось, как на базаре перекликаются тафидяне (в основном, организмы-Д). Клыков постоял на крыльце, глубоко дыша, остывая. Со стороны леса, отгоняя городские запахи, повеял пряный бриз. Уезжать с Тафиды ужасно не хотелось, ещё больше не хотелось искать новую тему для исследований.
— Приставы будут — разберутся, — сказал Клыков с тоской. Бриз потрепал ему волосы, соглашаясь. Клыков сердито пригладил редкие пряди: лысел.
— Ладно, — решил он. — К бабе его зайду, и всё.