Ближе к вечеру понедельника мое время истекло. Я стояла на погрузочной платформе «Саутерн Снабженс» и кусала нижнюю губу, пытаясь сообразить, можно ли спасти специально вырезанную столешницу, заказанную подрядчиком. Внутренние углы были срезаны и соединены под неправильным углом, и это выглядело безнадежно.
– Аликс? – интерком затрещал от помех, когда Кенни вызвал меня по пейджеру.
– Да, Кенни? – я все еще была рассеяна. Это выглядело так, как будто мы собирались потерпеть убыток из-за столешницы. – Переделайте ее, – сказал я Дугу, моему док-менеджеру. – И скажи им, чтобы они все сделали правильно, иначе я найду кого-нибудь другого для работы в моем кабинете. Это уже второй раз, когда они облажались за этот месяц.
Он подбежал к телефону, когда Кенни снова заговорил.
– У меня клиент на стойке регистрации, который хочет открыть счет.
– Хорошо, я сейчас приду.
Я гордилась тем, во что превратились «Саутерн Снабженс». Это был самый большой магазин в Морганвилле и он уступал только лесопилке в найме людей в этом районе. У нас были строительные подрядчики со всей северо-восточной части штата, которые пользовались исключительно нашими услугами для приобретения материалов. Не проходило и дня, чтобы несколько новых клиентов не обращались за счетами, так что я не ожидала ничего необычного, когда шла к стойке регистрации.
Сунув руку под прилавок, я взяла бланк кредитной заявки и выпрямилась, повернувшись лицом к человеку, который небрежно стоял передо мной.
– Привет, Крошка, – мягкий голос Ника прокатился по мне, как патока по горячему бисквиту.
Я застыла на месте, мое сердце колотилось в таком беспорядочном ритме, что было трудно дышать, в то время как мое подсознание автоматически каталогизировало его внешность. Во всяком случае, Дженна преуменьшила факты. Он был выше, по крайней мере, шесть футов два дюйма>20, а может, и больше. Серебро не портило его густые волосы, но они были короче, чем я когда-либо видела раньше.
Когда он уехал пятнадцать лет назад, его тело, хотя и хорошо развитое, все еще сохраняло мальчишеские нотки, долговязое и худое, как здоровое молодое животное, которым он был. В этом человеке, стоящем сейчас здесь, не было ничего мальчишеского. Ник был одет в черные слаксы, черную рубашку и черный льняной пиджак, который доходил ему чуть выше колен, и этот темный цвет подчеркивал глубокую бронзу его кожи. И даже одежда не могла скрыть его длинных мускулистых ног, широких плеч или плоского живота.
Его лицо тоже изменилось. Вся округлость исчезла, оставив жесткие линии и точеные плоскости, которые громко провозглашали, что перед вами был человек, который знал, чего хочет, и не боялся брать это. Пятичасовая тень легла на его подбородок. Только ямочки на щеках и серые глаза были те же самые, и я узнала бы их где угодно.