Он тоже в ответ улыбнулся одними уголками губ, наклонил голову и посмотрел на меня из-под бровей с каким-то особенным смыслом.
— Иди сюда.
Не успела опомниться, как оказалась в его крепких объятиях. И сердце сразу забилось как сумасшедшее, и дышать стало труднее.
— Что ты со мной делаешь, Камила?
— Что? — мой голос внезапно сел.
— Ты меня с ума сводишь.
Я смутилась, растерялась, но вместе с тем, было волнительно приятно.
— Но чем? Я ведь ничего такого не делаю.
— Тебе и не нужно. Я сам много чего хочу с тобой сделать.
Щеки запылали, несмотря на морозную прохладу на улице.
Его пальцы забрались в мои волосы, мягко притянули к себе за голову, губы накрыли мои в чувственном поцелуе.
Теперь все было совершенно по-другому. Мы целовались так, словно были одни в целом мире. Никакие лишние мысли не лезли в голову. Никакого смятения, никакой внутренней борьбы, — только чистое удовольствие от его прикосновений и ласк. Только он и я.
Я потеряла счет времени и не знаю, сколько мы вот так стояли прямо посреди улицы и целовались, как два влюблённых подростка. Лишь насладившись друг другом вдоволь, пошли дальше.
Но жажда была утолена ненадолго. Как только мы подошли к моему подъезду, он снова меня поцеловал, на этот раз гораздо грубее и настойчивее. Расстегнул пуговицы на моем пальто, проникая под него руками, забрался под свитер, принялся ласкать живот и ребра прохладными ладонями. Поднялся выше, погладил соски, сжал грудь, и я снова забыла, где нахожусь, тихонько застонав ему в губы.
Он отстранился и пристально посмотрел мне в глаза, будто ожидая чего-то.
— Поднимешься ко мне? — выдохнула я едва слышно.
— Я уж думал, не предложишь.
* * *
Оказавшись в моей квартире, мы оставляем верхнюю одежду в прихожей, и, не сговариваясь, идём в спальню.
Я замираю у кровати, оставаясь спиной к нему. По телу проносился лёгкий озноб от предвкушения того, что сейчас произойдет. Чувствую, как дрожат мои пальцы, и внутри всю словно потряхивает от гулких ударов сердца.
— Сними с себя всё, — раздаётся позади его бархатный, но настойчивый голос, и мое волнение усиливается до предела.
Медленно разворачиваюсь, и начинаю послушано выполнять его просьбу.
Стягиваю через голову свой вязаный свитер, отбрасываю его в сторону, и принимаюсь за джинсы. Руки не слушаются, внимательный взгляд синих глаз, направленный строго на меня, сводит с ума.
— Всё, Камила, — непреклонно напоминает он, когда на мне не остаётся ничего, кроме комплекта нижнего белья.
Дыхание сбивается напрочь. Стараюсь не выдавать своих чувств, но, кажется, у меня ничего не выходит. Я краснею, бледнею, опускаю глаза, потом снова робко смотрю на него и вдруг понимаю, что ему нравится наблюдать за моим смущением.