Тело Летиции было напряженным и скованным, плечи приподняты, голова втянута. Через этот панцирь мышечных зажимов не смогли бы пробиться никакие чувства!
Руки Светлейшего Саймона дрогнули, пытаясь подняться, обхватить и согреть окаменевшую девичью спину. Но… ничего не вышло. Ни руки, ни ноги все еще не повиновались Светочу. Он судорожно сглотнул, закрыл глаза, пытаясь спрятать за светлыми густыми ресницами нахлынувшие на него эмоции.
Но Лайона все равно уловила всплеск, короткую судорогу боли на его бледном лице.
Первым побуждением Лайоны было броситься на помощь, что-то сказать, утешить — то ли подругу, то ли названого брата-Картаделя. Госпожа Монтессори уже почти сделала шаг, однако Светлейший Валлиан без слов удержал ее. Покачал головой: не вмешивайся, не надо. И Лайона осталась стоять рядом с мужем, наблюдая, сжимая руку мужа все сильнее и сильнее.
Летиция несколько мгновений сидела, боясь не то что двинуться с места — даже вдохнуть! Но… ничего не происходило. Никто не шумел, не разговаривал, не смеялся. Мужское тело под ней оставалось неподвижным и расслабленным. Только сердце Саймона, которое Летти теперь могла слышать, гулко, словно огромный барабан, ухало глубоко в груди Светлейшего, при том что дышал Саймон через раз. Вообще почти не дышал. И это… тревожило. Не давало Летиции и дальше тонуть в собственном смущении.
Она вдруг поняла, что вот такая, сжатая, как пружина, она точно ничем не поможет Картаделю. И что боится она не его, а себя. Своих воспоминаний о том, как отвергали ее дружбу и любовь мама, бабушка, ровесники… Все — кроме Лайоны и Валлиана. Но Саймон — он другой! Он такой же, как Валлиан! И даже, кажется, лучше! Саймон не отвергнет и не посмеется над ней!
Летиция заставила себя дышать ровно. Продолжая прижиматься к груди Саймона, расправила плечи и выпрямила спину. Начала медленно, волевым усилием расслаблять мышцы — так, как учил мастер Гейбл. Отбросила мысли о себе. Сосредоточилась на тех волшебных ощущениях, которые уловила, когда Мастер Аркадиан предложил заглянуть в ее собственное сердце, чтобы понять, что она чувствует к Светочу.
Обрадовалась, когда поняла, что и доверие, и тепло, и все остальное никуда не исчезло. Этих добрых чувств, кажется, даже стало больше. Они перестали умещаться внутри, поднялись и выплеснулись из нее волной — навстречу грохоту взволнованного сердца Картаделя. Летиции самой вдруг стало легче дышать.
Вслед за ней задышал и Саймон. Сначала — часто, глубоко, почти со стоном. Потом — все ровнее, спокойнее. Сердце Светоча, колотящееся, как безумное, замедлило свой бешеный ритм.