— Джон, напишите пока, в чем нужна помощь и что вам нужно, а завтра вместе с рабочими, что приедут на шахту, я пришлю то, что сможем отправить сразу.
Джон усмехнулся и принялся строчить на выделанной коре. Пером! Откуда он взял чернила, один Единый знает. Но пером! Писать! Это для меня было не то, что шоком, но удивлением точно. Я вспомнил каких мучений стоило делать чертеж, а тут.
— Готово, милорд, это крайне необходимые вещи. Хорошо бы еще кузнеца сюда, но боюсь тогда о нашей маскировке можно будет забыть.
— Так вам о ней так и так придется забыть. Как только заработает шахта, тут и дорога будет и люди появятся.
— Не переживайте, милорд, я все обдумал.
Оказалось, этот хитрец уже действительно придумал иной путь. Про озеро с русалками он уже знал. И предлагал везти серу не на телегах, а на трех — четырех лошадях, проходя неподалеку от озера. Караван из лошадей будет ходить два раза в неделю, и его охотники в это время будут разбирать тропу, а в остальное время тропа будет завалена буреломом. И найти продолжение тропы будет практически невозможно.
Взглянув на записи, я поднял ошарашенный взгляд на старосту. Мелочиться тот не стал. Топоры, стрелы, луки егерей, лопаты, копья, кольчуги, щиты, пилы. Проще сказать, чего там не было. Автоматов и танков. Остальное было в таких количествах, будто Джон хотел развязать маленькую войну.
— Стрел с собой лишних нет, но могу выдать полсотни наконечников к ним. Мечи–то тебе зачем? Доспех кожаный ладно, пилы — хорошо, но кольчуги, щиты и копья? Или тут есть что–то еще опасное? И чем расплачиваться будешь, кстати?
Староста покряхтел и, поиграв в гляделки с охотником, отправил трех его учеников в подвал. Через несколько минут на полу была сложена, не маленькая такая, куча шкур.
— Вот, милорд, тут немало хороших выделанных кож, а вот это — Джон вытащил медвежью. — моя гордость. Мы с Кроем его на прошлой неделе завалили. Согласитесь, хороша?
Шкура была под стать старосте. Если остальные были среднего размера, то это не просто большая. Огромная. Черный мех лоснился и переливался в свете попадающих на него лучей.
— Действительно хороша, Джон. Годиться. Теперь думаю стоит обговорить налоги.
Самое неприятное для меня занятие. Джон принялся давить на жалость и мою совесть. Причитать, что дескать и так концы с концами еле сводят, детишки раз в день питаются и денег нет даже на одежду, не говоря уже про обувь. Как будто сам не давно мне шкуры не показывал. Наконец мне это надоело, и я поставил жесткое условие. Или пятнадцать золотых с дома или я направлю сюда казначея. С подобными людьми староста похоже встречался, так как при упоминании о Виллере, заметно побледнел.