- Внимательно слушаю, - серьезно ответил Карпов и повернулся.
- Во седьмой теплице нашли без сознания... - начала я и запнулась.
Из-за спины профессора появилось существо. Оно топталось по подоконнику, склевывая с серебряного подноса остатки лакомств. Но, услышав меня, замерло и подняло курчавую головку. Мир тут же сузился до двух розоватых глаз с крошечными молниями внутри. Не было ничего важнее их. И нужнее.
Мысли бодрым маршем покинули голову. Все до одной. Осталось лишь ощущение полного счастья, эндорфиновым хором прокатившееся по мышцам.
- Продолжайте, мисс Дэлориан. Судя по всему, ситуация серьезная.
Напрочь позабыв, зачем пришла, я продолжала разглядывать крошечного ламбикура. Без сомнений, это был птенец Джильберты - курчавое оперение в цвете «баклажан», темнорыжий клюв, смешные кисточки ушей. Только он был чуть светлее вредной мамаши и гораздо лохматее: парню - а я была уверена, что это самец, - не помешала бы расческа.
- Не вздумай! Ты еще мал для этого! - переполошилась Джильберта и яростно захлопала крыльями. - Это слишком интимно...
Пока ламбикура орала, мы с непослушным птенцом глазели друг на друга. По телу прокатывались электрические импульсы. Ощущение странное - как смесь страстного поцелуя, томной неги после долгого сна и удовольствия от поедания шоколадного торта.
- Поспешный выбор, малыш! - волновалась сердобольная мамаша. - Она тебе не подходит!
- Анна, - вдруг гортанно провозгласил мое имя кроха-ламбикур, и волна мурашек пробежалась от поясницы до затылка.
С удрученным вздохом его негодующая мать сложила крылья и опустилась на подоконник. Странное знание вдруг родилось в моей голове. Я скосила ее набок и произнесла:
- Арчи.
- Надо погладить, - подсказал Карпов. А потом не удержался от колкости и язвительно добавил: - Даже не представляешь, Арчи, во что ты ввязываешься.
Подойдя ближе, я ласково провела ладонью по шелковистому оперению. Подушечки пальцев приятно покалывало и обдавало теплом, будто между нами метались миниатюрные молнии. По телу расползалась беспричинная радость, волнообразно сменявшаяся то вдохновением, то томной меланхолией. Крошка-ламбикур довольно прищурился и еще сильнее нахохлился, превратившись в лохматый фиолетовый шар.
- Теперь расскажете, что стряслось в оранжерее?
- Два первокурсника, без сознания. и зеленые. Неизвестно, что именно они съели или потрогали, - бормотала я, завороженно глядя на своего собственного ламбикура. - Только вы сможете определить. И когда я говорю «зеленые», то имею в виду насыщенный изумрудный оттенок, сэр.