Ретт обдумывает мои слова.
— Кто идет?
Еще одно пожатие плечами.
— Не знаю, куча ребят.
— Ты имеешь в виду сосисочная тусовка?
— Отвали.
— Так значит, да? — Он смеется.
— Я, Питвелл, Джонсон. Может, Дэниелс и Осборн.
Хотя, если честно, эти двое такие слабаки, что это маловероятно. Скорее всего они сегодня вечером будут дома, свернувшись калачиком на диване, смотря девчачьи фильмы, с руками по локоть в штанах их подружек, или обжимаясь, или что они там, черт возьми, делают.
Я держу при себе тот факт, что они, вероятно, не выйдут сегодня вечером.
Счастливые ублюдки вместо этого потрахаются.
— Так ты идешь или как? Ты не можешь торчать дома все выходные, твой член высохнет, если ты не трахнешься.
Он выгибает избитую бровь.
— Кто сказал, что моя цель быть уложенным?
Быть уложенным? Кто, бл*дь, так говорит?
Я поднимаю руку, чтобы остановить любое другое более странное дерьмо, выходящее из его дыры.
— Я сделаю вид, что ты этого не говорил.
— Неважно.
Ретт уходит, швыряя на ходу в тележку с бельем потное белое полотенце, а по пути в раздевалку хватает с вешалки чистое.
Я тащусь за ним.
Он останавливается у своего шкафчика, раздевается. Стягивает шорты, снимает рубашку и бросает взгляд через плечо.
— Если я пойду с тобой сегодня, то отстанешь от меня? Ты сводишь с ума, твою мать.
Он оборачивает вокруг бедер махровое полотенце.
— Нет, не отстану. Я пытаюсь показать тебе, что к чему, научить кое-чему.
— Ты? — Он смеется. — Ты, должно быть, шутишь. Чему, черт возьми, я у тебя научусь?
— Ну, для начала, ты слишком мил. Девчонки всегда западают на засранцев. С таким лицом, как это, ты должен работать усерднее, чтобы заставить их хотеть твой член.
Его губы непривлекательно кривятся.
— Ну, спасибо.
Я иду за ним в душ.
Зик Дэниелс стоит под струей воды, пар поднимается вокруг него, когда он моет свои черные волосы. Увидев меня, он хмурится, поворачивается лицом к кафельной стене душевой, подставляя нам свою массивную спину.
Его татуировка, восходящий Феникс, окруженный географическими точками, тоже мрачно смотрит на меня.
— Дэниелс, скажи новенькому, что девчонки любят встречаться с придурками. — Этот засранец меня игнорирует, но я подшучиваю над ним, всегда шучу, такой я парень. — Ты хотя бы скажешь ему, что он слишком мил с женщинами?
Тишина.
— Ты же знаешь девушек, им нравится, когда ты…
— Гандерсон, оставь его в покое, черт возьми, — наконец, говорит Зик, кряхтя.
Господи, такой угрюмый этот парень.
— Ты сегодня куда — то идешь, Дэниелс?
Он снова хрюкает, потирая подмышки.
— Скорее всего, нет.
— Почему? Ты смотришь «Простушку»?