— Вот как? — Гандерсон навострил уши при упоминании женского имени и уставился в телевизор.
— Ее машина стояла у библиотеки.
Эрик направляет пульт на телевизор, нажимает паузу.
— Ваши машины были у библиотеки?
— Точно.
— Но она попросила тебя отвезти ее домой?
— Да.
Он указывает пультом на телевизор, нажимает кнопку воспроизведения.
— Ну, да — она хочет тебя трахнуть.
Я смеюсь, скрестив руки на груди.
Джонсон с отвращением качает головой и усмехается:
— Тому есть только одна причина, девчонка явно хотела, чтобы ты подвез ее домой, придурок. Ты что, совсем тупой?
— Пошел ты, Джонсон.
— Нет, пошел ты, Рабидо. Эта цыпочка хочет, чтобы ты ее трахнул.
Я стою, держа полотенце.
— Честно говоря, новенький, если ты не можешь понять, что значит, когда цыпочка пытается остаться с тобой наедине, твои шансы на секс в этот момент ничтожно малы.
— Согласен, — вмешивается Гандерсон. — Либо у нее ужасный вкус на парней, либо она психически неуравновешенна. Ты уверен, что она горячая штучка?
— Да.
— Могу я снова вмешаться? — Встревает Эрик. — Господа присяжные, я хотел бы обратить ваше внимание на то, что эта цыпочка дурачит тебя уже несколько дней, а ты позволяешь ей водить тебя за нос. Ты должен либо трахнуть ее уже, либо сказать, чтобы она перестала тебе писать.
— Да! Спасибо! — кричит Гандерсон, стуча по кофейному столику. — Улика А: сначала она лжет тебе о том, кто она такая. Улика Б: она солгала о своей машине и притворилась, что ее нужно подвезти.
Мои соседи по комнате сейчас в ударе.
— Новенький, мне плевать, насколько горяча эта цыпочка, тебе нужно бросить её.
Гандерсон с энтузиазмом кивает:
— Ты не можешь позволить сучкам так обращаться с собой, чувак.
Я слушаю, как они болтают без умолку, как будто не стою здесь, гадая, что, черт возьми, не так с этими двумя? Серьезно, они чертовски смешны. А как они говорят о женщинах? Не круто.
Неудивительно, что они оба одиноки.
Не то чтобы у меня была возможность вставить слово, но все же…
— Пожалуйста, не называйте ее так. Лорел не стерва.
— Может, и нет, но, похоже, она что-то задумала.
— Ну, во-первых, это ваша вина, что я вляпался в эту историю, не так ли? Все эти чертовы листовки — причина, по которой мы с ней разговариваем.
— Но признай, что она лгала с самого начала.
— Ты изучаешь право и никому об этом не говорил? — спрашиваю я, прищурившись на его перекрестный допрос.
Он игнорирует меня, отмечая оскорбления Лорел на пальцах.
— А еще она любит дразнить члены.
— Как она может дразнить член? — Эти парни действительно невыносимы. — Я не пытаюсь с ней переспать.