— Кристина? Василий? — темные густые брови приподнялись, едва мужчина поравнялся с нами.
Привычная темная мантия и никакого золотого креста толщиной в палец, как у Пантелея Пантелеича. Он чуть тронул длинными пальцами подбородок. Вновь пряча руки в широких рукавах, и наклонил голову, улыбнувшись.
— Уж не блудом ли заняты? — шутливо произнес, отчего мои губы невольно дрогнули. Вася рядом рассмеялся, и под шумок Иван Иваныч принялся отступать, понимая, что о нем забыли.
— Вообще мы… — начала было я, и Василий быстро добавил:
— На свидании были!
Возмущенно поворачиваюсь к нему и с шипением пинаю по ноге, отчего Шумский морщится. Сам Сергей Владиславович только головой качает, оглядывая надгробия вокруг и виднеющиеся вдалеке голубоватые контуры каких-то привидений.
— Я рад вас видеть, ребята, — улыбается он по-доброму, а меня накрывает какая-то тоска и безысходность.
Мы, некроманты, чувствуем чужую боль от потери близких. Это какое-то интуитивное чувство на уровне подсознания. Каждый раз, когда кто-то теряет своего родственника или друга, мы непроизвольно ощущаем эту безысходность. Все то же самое, как при приближении смерти. Запах влажной земли, сладости и разложения — именно по этим признакам некроманты определяют, что человеку осталось жить недолго.
«Говорят, у некромантов нет души и сердца. Мы — стервятники, копаемся в трупах, поднимаем зомби и призываем души. Но никто лучше некроманта не поймет, что ощущает человек в своей скорби».
Сейчас отец Сергий скорбел. Больше десяти лет назад, когда он еще был молодым учителем и всегда улыбался нам, его брат погиб. Пошел купаться с мальчишками на озеро, прогуливая школу, и утонул. Мы не знали. Никто не сообщил нам причины внезапного ухода любимого учителя, а жители города старались ограждать детей от подобной информации. Хотя шли массовые проверки, водяных, русалок, мавок — всех подозревали в непредумышленном, но оказалось все лишь трагическим стечением обстоятельств.
Свело ногу судорогой, ушел под воду, спасти не успели.
Сергей Владиславович долго корил себя. Считал, будто бы он виноват в трагедии: он должен был проследить за братом, убедиться, что он в школе. Но от судьбы не убежишь, и я, как носительница печати Смерти, знаю это не понаслышке.
— А уж мы как, — я бросаю взгляд туда, где находилась могила девятилетнего Вани Скоборцева, и подхожу ближе, протягивая руку. Отец Сергий пожимает ее в ответ. Пальцы у него все такие длинные, немного мозолистые и очень холодные.
Сколько он здесь простоял, пока мы гонялись за демоном?