Этим изнеженным холеным созданиям, на чьих лицах краски и пудры было столько, что, приложив к ним лист бумаги, можно было получить отпечатки, становилось не по себе, когда я подходила. Еще бы! Ванде не распространялась о том, что это я готовила для них покои, подбирала предметы обстановки, и тем более не упоминала, что я отлично рисую, так что они считали меня дикаркой, ничего не знающей и ничего не умеющей. И – бывшей декоративкой, страдалицей, пережившей ужасы Ниэрада; живым примером того, как мучают и калечат психику женщин в империи.
Разумеется, несчастной и дикой я не выглядела, но для этих дамочек это не имело значения: они относились ко мне очень по-доброму, но, опять же, как к полуслепой собачке, которая не достойна того, чтобы разговаривать с ней по-человечески. Они хвалили меня за выбор платья, спрашивали, кто так красиво заплетает мне косу, улыбались дежурно, и отворачивались, ведь их занимала важнейшая, можно, сказать, стратегическая задача: кого же пригласить этой ночью?
Эта же мысль занимала ум Вандерии. Она продолжала играть роль добрейшей «мамочки» и постоянно осведомлялась, как мне живется, всем ли довольна. Я отвечала, что всем довольна, а про себя думала, что рассказал ей обо мне Кетней, и когда?
Но вернемся к стратегическим задачам Мэзавы, игрищам и постелям мэз.
Как сказала Флана, все всадники Утхада уже успели поритуалиться с мэзами. Все, кроме Зена… Странно, не так ли? Поначалу, глядя на своего имперского волка в толпе, ждущего очереди, чтобы себя показать, я жутко нервничала и психовала. Если он выиграет, то… Однако Зен стабильно держался в середняках. Руки у него оказывались слабоваты, и он падал с перекладины; дыхалка подводила, когда мужчины выясняли, кто всех быстрее; выпущенные им стрелы летели мимо цели… Зен старался казаться обычным мужиком средних способностей. Каждый раз, когда он проваливался, мое тщеславие торжествовало, ведь я знала, что делает он это для меня. Но проигрышей было мало, чтобы избежать ритуалов.
Зен выделялся ростом и сложением, цветом волос, в нем не было ни единой азиатской черты, в отличие от местных полукровок. И он хорош собой… Даже если бы он перестал бриться, начал надевать грязное старье, горбиться, это бы не помогло – фактуру не спрячешь. Та же Флана своему виду внимания совсем не уделяла и за одеждой не следила, да и питалась кое-как, но при этом оставалась валькирией модельной внешности.
Я ждала, когда же настанет черед Зена ритуалиться, и задыхалась от ревности. Но Флана, которая была в курсе, с кем сегодня мэзы проводят время, никогда про него не упоминала. Ответ мне дал сам Зен, в один из тех редких моментов, когда нам удавалось уединиться.