Я решила сама за себя отомстить. Но как хорошо, когда есть друзья, готовые тебе помочь, готовые тебя защищать!
Я не могла сказать точно, кто из этих двоих хотел моей смерти больше – Вандерия или ее сын, но склонялась к Вазрагу. Чтобы самому не подставляться, он мог дать приказ толкнуть меня кому-то другому, и вряд ли бы ему отказали: какими бы суеверными ни были местные, в первую очередь они старались угодить «начальству», а не богам. Меня мучительно тянуло показаться Вазрагу, посмотреть ему в глаза и дать понять, что не на ту он напал, но я хотела появиться перед ним с гордо развернутыми плечами и не морщась от боли. Поэтому пришлось пару дней подождать, пока я не смогу двигаться так, словно ничего не произошло.
Я попросила Флану погулять со мной и не отпустила в тот день Млада с Треденом, чтобы самой выйти с волком. Он словно знал, о чем я думаю и чего хочу, и вел себя как дисциплинированный идеальный охранник.
Я оделась наряднее, чем обычно, накрасилась, и вымытые накануне волосы оставила распущенными, чтобы еще сильнее отличаться от мэз, всегда покрывающих голову платками. Стеклышко было при мне, но оно было подпорчено, так что я им не пользовалась и во имя безопасности держала Флану за руку, да и сама всадница следила за каждым моим шагом, опасаясь, как бы я снова не упала и не вывихнула себе что-нибудь.
Моя юная опекунша всерьез за меня беспокоилась и если бы какой мужик приблизился, она бы непременно отогнала его, но этого не произошло – людей на нашем пути попалось мало, и все они не обращали на нас внимания. Ничего… главное, что меня, красивую, целую и относительно невредимую, увидят остальные, и обязательно доложат Вазрагу об этом. Хорошо было бы, если бы он сам меня увидел, я очень хотела этого, но не судьба: оказалось, мэзы захотели полетать, и Вандерия приказала нескольким всадникам порадовать их, показать долину с высоты полета гуи. Погода стояла прекрасная, мир цвел, весна опьяняла, и такое желание легко можно было понять. Среди выбранных всадников был и Вазраг.
Мы вышли из крепости и немного отошли от дороги, чтобы Млад мог побегать, но волк не захотел от меня отходить, так что мы ограничились короткой прогулкой. Когда мы стали возвращаться, Флана обернулась и пробормотала:
— Бежит аж язык свесил…
Обернувшись, я посмотрела через треснутое стеклышко. Кетней догонял нас… Добежав, он минуту ничего не мог сказать, до того запыхался; Млад, который хорошо знал его, отреагировал спокойно на его появление. Я изогнула бровь и посмотрела на юношу холодно.