— Если ты, ублюдок, посмеешь еще хоть раз приблизиться к ней, я сломаю все кости в твоем жалком теле, — выплевывает Виктор.
Ого. А он может быть предельно устрашающим и при этом не менее возбуждающим, чем реклама мужского нижнего белья.
— Ты понял меня? — рычит Градов. Каждый волос на моем теле встает дыбом от его устрашающего голоса. Он по прежнему в капюшоне и мне не видно его лица, но когда я вижу, как Марк энергично кивает головой, прихожу к выводу, что не хочу видеть, просто потому что могу испугаться. А я не хочу бояться Виктора.
Градов убирает руку, но прежде чем отступить бьет кулаком в стену в опасной близости от головы Марка. Я вздрагиваю. Виктор отступает, а Марк хватается за горло, из которого вырывается хриплый кашель.
Признаю, я немного испугалась. Градов не оборачивается, не смотрит на меня, он просто уходит по коридору и громко хлопает дверью ванной. Я снова вздрагиваю.
— Где ты нашла этого психа? — Марк отталкивается от стены и поправляет рубашку.
— Не забудь оставить ключи, — говорю я, указывая ему на дверь.
Не дожидаясь пока Марк уйдет, я ухожу на кухню. В раковине стоит несколько грязных чашек, и я начинаю их мыть, ожидая появления Виктора. Успеваю вымыть всю посуду, собрать разбросанный по кухне мусор и сделать восемь бутербродов с ветчиной, когда дверь ванной, наконец, открывается и тяжелые шаги Градова эхом разносятся по дому. Он входит на кухню, держа в руках свою толстовку. Кладет ее на стул, а сам облокачивается на стену. Все это время я стою, прислонившись к подоконнику, и жую бутерброд. Еще нет и восьми утра, а мой день уже настолько перенасытился событиями, что я снова хочу спать.
— Мне жаль, — произносит Виктор, избегая моего взгляда. Проглатываю бутерброд и откладываю остатки в сторону, — Я не хотел тебя обидеть.
— О чем ты?
— Ты знаешь о чем.
Я вздыхаю. Скрещиваю руки на груди будто пытаясь защитить себя.
— Виктор, я не могу тебя понять. Ты как закрытая книга, которую я безумно хочу прочитать, но, которая, каждый раз оказывается мне не по карману.
— Меня влечет к тебе, — признается он. У меня в животе завязывается тугой узел, — И я не в силах это остановить. Я хочу целовать тебя. Всегда. Но я не могу позволить этому зайти слишком далеко. Не могу позволить, чтобы ты влюбилась в меня.
У меня отваливается челюсть.
— Ты сумасшедший? Сначала ты просишь притвориться твоей девушкой, потом приходишь и убираешь мой двор. Ты целуешь меня так, будто я единственное, что тебя волнует, а потом называешь именем другой женщины. Ты набрасываешься на моего бывшего и запрещаешь ему приближаться ко мне, а теперь говоришь, что не можешь позволить, чтобы я влюбилась в тебя? Ты из ума выжил?