Опять этот чертов свет.
Включенный свет…в спальне Виктора… мы, заплутавшие в белых хлопковых простынях.
Т-ш-ш-ш! Явный перебор с коктейлями!
— Так, как вы с ним познакомились? — спрашивает Лера, кидая вожделенный взгляд на своего бойфренда-миллионера, который только что прикурил сигарету.
— С кем?
— С Виктором.
— Неожиданно, — отвечаю я, совершенно при этом, не солгав, — Он попросил меня притвориться его девушкой.
Лекс отрывается от ринга и смотри на меня, удивленно выгнув брови.
— Неплохое начало. Видимо вы отличные актеры и по вам плачет Бродвей, потому что, то, что я видел, не выглядит, как притворство.
— Я не знаю, что мне делать, — хмуро признаюсь я, раскручивая в руке бокал с напитком, — Я завидую вам. Вы не закрываетесь, друг от друга, не пытаетесь притворяться, не отталкиваете, когда одному из вас плохо. Когда — нибудь, я обязательно напишу о вас книгу и расскажу всему миру о вашей любви.
— Мы совсем не против, — говорит сестра и берет меня за руку, — Только прежде чем начать описывать нашу жизнь, удели внимание своей. В ней ведь тоже есть много интересного, — она подмигивает мне, берет свой бокал и со звоном ударяет по моему.
— К тому же нам понадобилось десять лет, прежде чем мы осознали, что жизнь друг без друга нам ни к чему. Не допусти, чтобы это произошло с тобой, — добавляет Лекс. Он докуривает сигарету и заказывает себе еще пива, а для нас просит повторить коктейли. Я смотрю на часы и вижу, что уже почти два часа ночи, а Градов так и не появился. Бои продолжаются, в помещении становится душно, а свободно разгуливающий по венам алкоголь понемногу дурманит голову. Несмотря на то, что это клуб, никто не танцует. Люди лишь выпивают, курят кальян и смотрят бои.
Вдруг меня осеняет, и я с любопытством смотрю на Туманова:
— Лекс, ты не знаешь, почему Виктор оставил спорт? Он же вроде был звездой кикбоксинга.
— Не знаю, — отвечает Лекс, вынуждая меня поникнуть. Надеялась, что раз Туманов интересовался личностью Виктора, когда он еще был действующим кикбоксером, то может и причину, по которой все рухнуло, он тоже знает, — Слышал только, что это как-то связано с его личной жизнью. Журналисты долго охотились за этой историей, но, насколько мне известно, безрезультатно.
— Понятно.
Лекс делает глоток пива.
— А ты не пробовала сама у него спросить?
— Разумеется, пробовала, — фыркаю я, будто он спросил величайшую глупость на земле, — Но он либо пропускает мои вопросы мимо ушей, либо мрачнеет и уходит.
Разговоры о Викторе в сочетании с коктейлями и обрушившимся на меня огромным потоком эмоций дико утомляют, и я чувствую усталость.