Один за другим.
Меня пытаются оттащить от Ника, но у них ничего не получается, ведь я намного сильнее.
— ВИКТОР, ПРЕКРАТИ!
Гребанные предатели!
Они предали меня, значит, теперь они поплатятся за это!
Ненавижу их!
НЕНАВИЖУ!
Люди кричат, кто-то просит вызвать полицию, но мне плевать. Ненависть застилает мне глаза. Лицо Ника похоже на кровавое месиво, но я убеждаю себя, что он это заслужил.
— ГРАДОВ, ХВАТИТ! — это голос Майи, — ПОЖАЛУЙСТА, ПЕРЕСТАНЬ!
Она плачет.
Я тоже плачу, потому что мне охренеть, как больно.
Оставив Ника, я нахожу в толпе Майю и хватаю ее за руку. Я тащу ее к своей машине и заталкиваю внутрь. Она сопротивляется и просит позвонить в скорую, но все, что я могу видеть перед глазами, это переплетенные пальцы некогда близких мне людей, которых я возненавидел за одну секунду.
Я залезаю следом, блокирую двери, завожу двигатель и срываюсь с парковки.
Майя кричит и колотит меня по спине.
Боже, мне, кажется, что я этого не вынесу. От ненависти и боли у меня темнеет в глазах.
Я дрался ради нее.
Я дышал ради нее.
Я, черт возьми, жил ради нее.
А теперь я умер из-за нее.
И если этому суждено было случиться, значит, она умрет вместе со мной.
Слезы застилают глаза и все, что я могу делать, это сильнее давить на педаль газа.
А потом меня пронзает яркая вспышка света.
И это последнее, что я вижу, прежде чем умереть.
Виктория
Наши дни
— Снова кофе, милая леди?
Приветливый голос почтальона Вигмана вырывает меня из бесконечного потока грустных мыслей. Я сижу на крыльце своего дома с пачкой кукурузных чипсов и термосом крепкого черного кофе.
Вместо ответа, я пожимаю плечами, вымученно улыбаясь.
— Ой, ой, — почтальон садится рядом со мной, — Кажется, я только, что наступил на осколок вашего разбитого сердца?
Я не вижу смысла говорить неправду. Этот старик всегда вызывал во мне бесконечно теплые чувства.
— Похоже на то.
В конце концов, почтальон Вигман прав. Как бы я ни старалась уберечь свое сердце от кикбоксера Градова, у меня не получилось его сохранить. Я зла, разбита, и у меня совершенно не осталось сил на душевные терзания, поэтому я приняла решение уехать к сестре в Америку.
Я купила билет через два часа после возвращения от Виктора. Пусть это и похоже на бегство, но другого выхода я найти не смогла.
— Вы ведь понимаете, что все эти переживания непостоянны? — осторожно спрашивает Вигман, снимая с головы фуражку.
— Вот тут, — я прижимаю указательный палец к своему виску, — Да.
— А здесь? — старик прикладывает ладонь к своей груди, ровно на то место, где бьется его сердце.
— Думаю, мне понадобится немного времени, — отвечаю я.