Я ускоряюсь почти до бега и, нырнув под шлагбаум, покидаю аэродром, который находится в центре небольшого городка и поэтому легко контролируется. По этой самой причине охранник не делает попыток остановить меня. В конце одного из переулков стоит старый обшарпанный гараж, и я, быстро осмотревшись, направляюсь к нему. Подхожу к деревянным, с облупившейся краской, дверям, висящим на перекошенных петлях, достаю ключи от мотоцикла и выбираю из связки маленький, слегка поржавевший ключ. Приходится несколько раз провернуть его в скважине навесного замка, прежде чем он отпирается. Навалившись всем телом, толкаю створки дверей, за которыми стоит старая модель Jeep Cherokee. Наверное, нет такой страны в мире, где у нас с Сашей не было бы конспиративной квартиры, схрона с припасами и гаража с машиной. И эта страна не исключение.
Обойдя машину, нащупываю в выхлопной трубе ключ, открываю дверь и сажусь за руль. Каждый мой выдох на морозе превращается в клубы пара. Я поворачиваю ключ в замке зажигания, и машина вздрагивает. После нескольких секунд глухого жужжания двигатель, наконец-то, неохотно заводится. Вот он - последний отрезок моего пути. Выезжая на темную подмосковную улицу, я чувствую, что приближаюсь к воротам ада.
Минуты складываются в часы, и я думаю о Неро. Бросив взгляд на свой телефон, замечаю мигающий огонек – индикатор почти разряженной батареи. После секундного раздумья набираю его номер. Глупая сентиментальность. Мне лучше, чем кому-либо известно: в сердце не должно быть места сантиментам.
Только один раз. Последний.
— Уна, — я слышу напряженный голос, полный холодной ярости. Голос, при звуке которого даже сильные мужчины в страхе отступали.
— Капо, — шепчу я.
Повисает минутная пауза.
— Ты в России…
— Знаю, ты не поймешь, но …
— Твою мать! Немедленно возвращайся! Где бы ты сейчас ни находилась, остановись! Я приеду за тобой!
— Не могу, — тихо отвечаю я.
— Ты это сделаешь? Ты отдашь ему нашего ребенка? — голос Неро пронизан такой болью, что, несмотря на всю его ярость, я чувствую, насколько сильны его мучения.
Глаза наполняются жгучими слезами, и я раздраженно прикусываю губу.
— Пожалуйста, доверься мне. У меня есть план. У тебя будет твой ребенок.
Тишина в трубке, а потом:
— А тебя не будет?
С минуту я молчу.
— Я ведь обещала, что, так или иначе, вернусь к тебе.
Пусть даже он получит лишь частицу меня … нашего ребенка, но это будет лучшая часть меня. Незапятнанная.
— Morte, пожалуйста… — его голос срывается, и я сжимаю руль с такой силой, что костяшки пальцев белеют.
— Я люблю тебя, - говорю я.