Медсестра забирает моего малыша, и я снова начинаю плакать. У меня даже нет внутренних сил остановить ее. Ребенка заворачивают в пеленку и передают Николаю, который умиленно смотрит на младенца, словно новоиспеченный молодой отец. Но отец этого ребенка не Николай. Это ребенок Неро. И мой.
— Спасибо, голубка, — произносит Николай и выходит за дверь, забрав с собой моего сына.
Боль от ощущения разрывающегося сердца – то, чего раньше я никогда не испытывала – захватывает меня целиком, и я слышу душераздирающий звук, эхом отразившийся от бетонных стен. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять: этот звук – мой крик. Крик моего разбитого сердца. Крик матери, потерявшей ребенка.
***
Я погружаюсь в темную воду, ища покой в ее объятиях. На долю секунды просто приоткрываю рот и делаю вдох. Боль в груди… она не проходит, и подсознательно мне хочется просто избавиться от нее. Но я не могу. И не хочу, потому что она напоминает мне о том, что мой ребенок – это реальность. И главная причина, ради которой я должна выжить любой ценой.
В легких ощущается жжение, пальцы начинают дергаться – обычная реакция нервной системы, когда тело сигнализирует о том, что ему плохо.
Боль – она лишь в нашем сознании. Страх – не более чем бессмысленная эмоция. Поэтому я загоняю их обратно и поглубже, как меня и учили. Рука, сзади сдавливающая шею, заставляет меня выпрямиться, и я делаю глубокий вдох.
Напротив стоит Николай, его руки скрещены на груди, хмурый взгляд обращен ко мне. Подойдя ближе, он всматривается, подмечая каждую мелочь, оценивая малейшую реакцию. Подойдя почти вплотную, он заглядывает мне в глаза. Я выдерживаю его взгляд, не опускаю глаз и не проявляю никаких эмоций. Его губы кривятся в ухмылке.
— Ты думаешь, что успешно скрываешь это, голубка?
— Скрываю что?
Склонив голову набок, он проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.
— Огонь в твоих глазах. Гнев. Ненависть, которую ты сейчас испытываешь по отношению ко мне. Со временем ты все поймешь. Я так поступаю, потому что люблю тебя. Я снова сделаю тебя сильной, и все станет как прежде.
Я стискиваю зубы и киваю.
— Но сначала я должен напомнить тебе, кто ты. Ты – мое творение, голубка, и я буду ломать тебя снова и снова, пока ты не вспомнишь об этом, пока не забудешь обо всем остальном.
Я вздрагиваю всем телом, кожа от страха покрывается мурашками. Мне отлично известно: он сделает именно то, о чем говорит. Но я также понимаю, что сил на это у меня не хватит. Я думала, что сумею справиться, но, снова оказавшись здесь, вспомнила, почему стала его творением. Потому что так было проще. Если добровольно расстаться с сердцем, то не сможешь почувствовать, как оно разрывается на части.