Да он издевается, что ли? Не дав главврачу закончить вопрос, я развернулась и пошла к центральному входу. Видимо, Альберт Эдуардович успел предупредить персонал, потому что, стоило мне назвать фамилию, охранник беспрекословно и даже с улыбкой пропустил меня, а медсестра на посту только кивнула в знак приветствия.
Палата деда уже не закрывалась на электронный ключ, так что я нажала на ручку, предварительно постучав, и сходу спросила:
- Прогуляемся?
Дед привычно любовался видом из окна, не спеша повернулся на мой голос и прищурился. Если он таким взглядом козырял на допросах, но надо будет спросить, сколько у него грамот, наград и тому подобного. Как будто Петру Васильевичу были известны мои тайны и даже желания.
- Ну идем, девочка, - кивнул он. – Я только переоденусь.
Его обращение ко мне ударило в грудь, но я лишь проморгалась, чтобы слезы не покатились по щекам, и вышла из палаты. Прислонившись к стене, снова достала телефон из кармана, но не позвонила. А может, все-таки стоило? Вдруг Калинин подумает, что я уехала потому, что он мне не нужен? А я думаю, что не нужна ему. Интересно, что бы Андрей сказал, приди к нему на консультацию кто-то с такой же проблемой? Наверняка нашел бы выход. А когда дело касается собственной жизни…
Да, все мы горазды давать советы другим. Или чем там занимаются психологи?
Дед вышел из палаты, снова окинул меня своим пронизывающим взглядом и, по-джентльменски подставив локоть, сказал:
- Прогуляюсь с красивой девушкой, пусть все завидуют.
Я пристроила ладонь на его руке и даже на секунду положила голову на плечо. Дед, конечно, не мог заполнить всю пустоту внутри, образовавшуюся после смерти мамы и после моего отъезда от Калинина.
На улице мы устроились на скамейке ближе к воротам и просто молчали. Мне было хорошо, уютно, но все равно что-то внутри давило. Может, кардиограмму сделать, чтобы исключить проблемы с сердцем? Ну вот, любой психолог бы сказал, что я прячу за сарказмом свою боль.
- Карина, - позвал меня дед, - рассказывай. Вроде же все хорошо закончилось, а на тебе лица нет. Неужто в Аниного однокурсника влюбилась?
- Да ну тебя, - отмахнулась я.
- Если не ошибаюсь, то у вас разница лет в двадцать. Знаешь, я тебе не рассказывал, но у нас с твоей бабушкой было почти так же. Семнадцать лет. Причем я ее приметил, когда Нине было всего пятнадцать, а ты же сама понимаешь, что в те времена… В общем, я дождался ее совершеннолетия и пришел свататься. У нас до сих пор боятся людей в форме, так что говорить о тех временах, когда режим Сталина еще прочно сидел в головах людей. Ее родители испугались, согласились, конечно, а Нина плакала… Она не любила меня сразу, полюбила потом. И не было больше ни разницы в возрасте, ни еще каких-то проблем. Мы жили душа в душу. А сейчас и времена другие, и нравы… По-стариковски звучит, да?