Я заглянула в глаза мужу и пожала плечами. Мол, ну, так вышло.
– И где ты его откопала? – Кажется, у моего благоверного волосы на голове зашевелились. – Ты хоть понимаешь, как это может быть опасно?
– Откопала в подвале. И он не опасный. Он, конечно, вредный немного, но он мой друг.
Рониур покачал головой, глядя на меня.
– Ты не перестаёшь меня удивлять. Ты самая безответственная и безрассудная студентка, которую только видели стены этой Академии!
– Но ведь от меня же и польза есть? – обиженно проговорила я.
– Ещё какая! – рассмеялся Рониур, целуя меня в макушку. – Вставай, пойдём знакомиться с твоим другом.
Но познакомить его с медведем так сразу не удалось. Я услышала, как что-то скребётся в окно, внимательно всмотрелась в темноту за стеклом и ахнула, увидев рыжее пятно. Даже не могла поверить.
– Котик, миленький мой! – я бросилась открывать ставни.
Уж не знаю, чему я сейчас удивлялась больше: тому, что он смог выжить под шквалом ледяных стрел, или тому, что он сумел вскарабкаться на высоченную башню. Я схватила дрожащее рыжее тельце, прижала к себе.
– Боже мой, какой же ты грязный! И худющий! Голодный, наверное?
Рыжик жалобно мяукнул.
– Подожди, сейчас тебе что-нибудь закажу.
Но Рониур, о котором я напрочь забыла увидев котёнка, уже входил в спальню с полной тарелкой еды.
– Кстати, нам с тобой тоже не мешало бы подкрепиться. Не знаю как ты, а я голоден как чёрт.
А потом, покосившись на уплетающего за обе щёки Рыжика, добавил:
– Или как блудный гаяр.
Мы ужинали, разговаривали, иногда умилённо поглядывали на котёнка, который, кажется, решил с лихвой компенсировать все те дни, что слонялся где-то вдали от дома. И у меня даже закралась надежда: вдруг Рониур забудет, что собирался познакомиться с моим плюшевым приятелем.
Размечталась! Рониур ни о чём не забывал. Как только мы покончили с поздним ужином, он строго, совсем по-преподавательски, сказал:
– Пойдём.
Мы вошли в мою спальню, я достала медведя из угла и усадила его на кровать.
– Тут такое дело… В общем, Рониур знает, что ты живой, – смущаясь и подбирая слова, проговорила я. – Это не я проболталась, он сам догадался. Так что от него можно будет не скрываться. И он обещал, что ничего плохого тебе не сделает.
– Я ничего не… – возмущённо начал мой муж, но я его перебила:
– Обещал-обещал! Или пообещает сейчас.
Медведь молчал, и Рониур сдался:
– Хорошо, обещаю. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Но и после этого плюшевый негодяй вёл себя так, словно он и правда – обычная потрёпанная игрушка с оторванным ухом.
Сердце пропустило удар.
А что если этот вредный тип обиделся на мою болтливость, и теперь вообще никогда больше не произнесёт ни слова? А Рониур сдаст меня в какую-нибудь местную психушку, потому что я разговаривала с игрушкой и верила, что она одушевлённая.